Вадим Эпштейн об истории и прогрессе

Арсений Сыроежкин,
russianvjs.ru


Сегодня мы беседуем с одним из первых виджеев России, зачинателем виджеинга,
легендарным, великим и прекрасным  Вадимом Эпштейном.







Арсений Сыроежкин: Вадим, расскажи немного о себе. С чего началось увлечение виджеингом?
Вадим Эпштейн:  Началось это в 1998 году, когда я занимался net.art, делал ставший легендарным сайт here.ru. В какой-то момент появилась необходимость в оффлайновых мероприятиях, и сразу же обнаружилась нехватка «визуалки». У меня было много знакомых и в арт-тусовке, и в клубной среде, но с этим никто не мог помочь. Пришлось делать самому. В первый год это была текстовая анимация на основе DHTML, то есть брались тексты, определенным образом форматировались и анимировались с помощью Javascript.

Чуть позже столкнулся с популярным тогда скринсейвером – Psychedelic, он рисовал статичную яркую картинку на экране, в которой менялись цвета. Выяснилось, что если этот скринсейвер открывать не на весь экран, а в окошке превью, то такой трансформации палитры подвергается любое фото или видеоизображение, включая бэкграунд.


Это открыло иное поле деятельности, в частности, в 1999-м сделал небольшой клип на основе казантипских съемок: смонтировал нарезку фрагментов, открыл в отдельном окошке скринсейвер Psychedelic и перебирал с его помощью пресеты в реальном времени. Потом был небольшой перерыв, а году в 2001-2002 уже плотно сел за VHS, появился более мощный компьютер – что-то можно было сваять. Это, конечно, не нынешние благословенные времена, когда на ноутбуке можно делать HD-3D, но было уже с чего начинать.
Началом профессиональной виджейской карьеры считаю 2002 год, когда на Казантипе поставили экраны и весь сезон отработал с Олегом Калошиным.


  



А.С.: В тех первых экспериментах как транслировалось видео?
В.Э.: Я тогда работал в Hewlett Packard и иногда брал на работе под отчет проектор, которые тогда были феерической редкостью и с которого я сдувал пылинки. На домашних пати – больше телевизоры и мониторы. Такая картина сохранилась года до 2005, когда клубы начали обзаводиться визуальными поверхностями.


А.С.: Как началось твое профессиональное виджейство? С какого оборудования, программ?
В.Э.: Сначала цепляли VHS с деками, потом я узнал о существовании видеосэмплеров, с помощью которых можно было нарезать и запускать фрагменты, пресловутая Arkaos, для серьезных вещей игрушечная, но тем не менее была полезна, тем более что у меня тогда была здоровая MIDI-клавиатура, музицировать на ней так и не вышло, зато носил эту бандуру на выступления и запускал с нее сэмплы. Потом стал более осознанно выбирать программы: например, была замечательная программа Transcedent какого-то японского программиста, свободно распространяемая и фантастически быст-
рая, управлялась с обычной компьютерной клавиатуры без единой задержки.


То есть можно было играть на сэмплах, как на пианино. Это была абсолютно ручная работа, и когда занимаешься этим каждый день и по много часов – это надоедает. Поэтому с 2004 года начали искать пути автоматизации всего процесса. Тогда об этом только мечталось.
Первой такой программой для нас стала на многие годы Visual Jockey (VJO), ее разработал коллектив, который потом создал популярный ныне видеосервер Hippotizer. Программа была модульной, то есть это был интерфейс с набором «кирпичиков»: проигрыватели картинок, видео, видеозахваты, эффекты, технические блочки; из всего этого можно было собирать, как из конструктора все, что ты хочешь, придумывать авторские эффекты.


  



Единственный и главный недостаток этой программы заключался в том, что в то время не было еще никаких стандартов для работы напрямую с видеокартами с помощью так называемых шейдеров – микропрограмм, которые пишутся на языках типа HLSL.


Все программы тогда исполнялись на центральном процессоре, а его мощность быстро заканчивается, когда дело касается мощных эффектов. То есть на обычном PAL разрешении 720х576 еще ничего, но ни о каком HD говорить не приходилось, не говоря уже о еще больших экранах. Тем не менее лет на 5 этого хватило – примерно c 2003 по 2008.
В 2008 году, посмотрев вокруг, понял, что виджеинг – весело и вкусно, бодро и живо, но это область без качественного развития. То есть можно стать крутым, известным, можно набрать много заказов от галерей и корпораций, но ничего нового в этой области не светит.


Поэтому с несколькими коллегами начали изучать язык VVVV (сокращенно 4V) и заниматься проекционными шоу и инсталляциями. Это были уже гораздо более серьезные и масштабные проекты, зачастую на несколько месяцев, в которых были задействованы более 10 человек. Занимаясь виджеингом в одиночку, с привычкой все уметь самому, о подобном было даже подумать страшновато, но оказалось, что слоненка можно съедать по частям, и такая деятельность довольно быстро оформилась в ныне довольно известную студию.


А.С.: Это было виджеингом?
В.Э.: Сначала нет. Думали, что все, виджеинг устарел, а мы идем в некое светлое будущее. Но года три спустя обнаружили, что «никто не забыт, ничто не забыто» и не надо отказываться от прежнего опыта и идей. Недавно, кстати, ездил в Валенсию пообщаться с Кайлом Лансом, с которым был знаком до этого по сети. Он более 10 лет ведет проект VJ LOOPS – это сайт, где каждый может загрузить свои или купить сэмплы другого видеохудожника за небольшие денежки.


Сайт очень приличный, недавно был «юбилей» – 25 тыс. сэмплов. К нашему приезду Кайл устроил виджей-джем в клубе на дружеской вечеринке: пожалуйста, пей, ешь, танцуй и вот тебе проектор. Я никак не думал, что в 2013 году выпадет шанс виджеить в баре за еду на простыне!


Конечно, такое буквальное воссоздание олд-скула сейчас не имеет смысла, но многое из того, что технически и концептуально составляет суть виджеинга и ниши его применения – все это и сейчас востребовано, просто изменилось по форме. Например, когда мы начинали, я мечтал о программе, которая все будет делать за нас. И сейчас такой уровень автоматизации стал вполне доступен.








Конечно, изменились также формы и поверхности – это как минимум несколько экранов, проекторов или светодиодных экранов разной конфигурации и разных пропорций, развешанных в разных частях зала. Или все еще модный метод, правда, уже ставший мейнстримом – видеомэппинг – проекция на объекты сложной формы с учетом их геометрии и конструктива. Но в любом случае, даже когда есть жесткий сценарий с заранее подготовленным материалом, всегда остается время и пространство, которое нужно заполнить видеорядом, потому что визуальные поверхности не должны простаивать.


Мероприятие обычно длится не один час, и если вместо смонтированных фрагментов, которые повторяются раз за разом, запускать виджейскую тему, алгоритмический реалтаймовый микс, то, естественно, это воспринимается гораздо лучше.


Мы при этом уходим от бесконечного повтора, разнообразим подачу – меняются эффекты, композиции, динамика – в итоге получается многочасовой уникальный видеоряд. По сути, это тоже реалтаймовый виджеинг, но уже качественно иной – здесь не требуется ручной труд непосредственно за пультом, достаточно правильно подготовить сэмплы и алгоритмы обработки – и все, эта история может часами излагаться сама собой. Катя Ефимова, замечательный видеохудожник, любила термин «божественный рэндом», то есть божественный случай.


В базовом варианте работает именно он – меняя какой-либо параметр раз в несколько бит, мы получим простейший ритмический паттерн. Но накладывая друг на друга хотя бы десяток подобных паттернов с разной частотой, получим уже довольно ломаную сложную динамику, которая обязательно зацепит человеческое восприятие. А когда таких эффектов и вариаций много десятков, то получается история, применимая с небольшими изменениями к чему угодно.


При этом концептуально это виджеинг даже больше, чем в прежние времена. Суть виджеинга изначально – эмбиентное окружение, а не концерт со зрительным залом и статичным зрителем. Но в старые времена это были скорее утопические мечты, о панорамных экранах даже не мечтали, а сейчас виджеинг – это действительно то, что окружает зрителя.
Правда, само слово «виджей» сейчас многим кажется устаревшим, зато вот появилось модное слово «мэппинг», которым без разбору называют любую проекцию, считая, что раз это новее, значит круче. На самом деле и то, и другое – отличные рабочие методы со своей спецификой, которые можно и нужно использовать и смешивать.


А.С.: Расскажи, пожалуйста, где ты брал контент? Или как создавал его?
В.Э.: У меня условно «постмодернистский» подход: я почти всегда был идейно против создания собственного материала (хотя готовить его, конечно, нужно, никто на блюдечке не принесет). Но основная идея, которую исповедую до сих пор, – когда человек создает что-то с нуля, с исходников до финального продукта, то он вкладывает в это слишком много самого себя и получается сильно персонализированный продукт. А выпирающая персональность – совсем не то, что хочешь видеть в мире, где каждый – божественный уникум, похожий еще на миллиард таких же. Поэтому для меня гораздо ценнее подход, когда человек хочет вытащить наружу не свое мнение, а некую идею.


А когда для изложения идеи используешь разрозненные заготовки, которые уже сами по себе что-то собой представляют, содержат в себе мысли и отпечаток разных персональностей, результат гораздо объективней. То есть для меня правильный процесс – не готовить контент с нуля, а рулить какими-то внешними потоками, которые существуют вовне и помимо.
А.С.: То есть ты сам ничего не снимал?


В.Э.: Практически нет – 90% нарезка из фильмов, клипов и так далее. Когда оказываюсь в интересных местах с камерой, конечно, снимаю какие-то картинки, символы, которые потом можно замиксовать. Но специально тратить на это время не люблю. Да даже если просто взять имеющийся под рукой архив гигов в 300 – мои и чужие съемки и фрагменты, – зарядить их в машинку и пошинковать, то можно получить местами весьма серьезный результат, не просто бессмыслицу. Хотя это уже опять столкновение с волей случая.
А.С.: Ты был министром видео на Казантипе?


В.Э.: И был, и пока есть. Официально это называется министр оптического обмана, с 2003 года. В 2002 году там появился первый экран, и мы с Олегом Калошиным работали целый месяц каждую ночь – сейчас трудно себе это представить. Олег потом вернулся к коммерческой деятельности, а я там как-то прижился. Первые два-три года это была довольно компанейская работа; то есть работаю я и, если найду, кто-то еще. Неструктурированная бессистемная тусовая активность.


Когда стало понятно, что это надолго, начал планировать выступления, просматривать, кто есть из интересных деятелей в России, а потом и за рубежом, кого бы хотелось пригласить; составлялась команда, сетка выступлений. В самый большой сезон, который длился полтора месяца, успели отработать 12 человек. Примерно с 2006 года бюджет стал позволять приглашать и западных звезд.
В последние годы играют обычно 8 человек. Из наших я и Антон Калабухов, остальные – западные деятели. Причем с каждым годом все труднее менять эту команду и привозить кого-то еще (а кто хоть раз побывал на Казантипе, просится туда снова). Ибо профессиональная планка для выступающих изначально была высокой, а с каждым годом становится все выше.


Например, предыдущий год был юбилейным для Казантипа – 20 лет – и ту команду, которая выступает последние два года, поменять крайне сложно. Команда универсальная, разношерстная, люди не похожи друг на друга – и по технике, и по концепции, и по стилистике. И это настоящие мировые звезды – например, Скотт Макферсон (Amoeba), лондонский клипмейкер с 20-летним стажем, последние три года работает на Голливуд, с Рональдом Эмерихом, делает вирусные видео для раскрутки фильмов: «Зеленый шершень», «Битва за LA» и многих других.
Среди тамошних виджеев только у двух-трех это основная специальность, остальные — клипмейкеры, программисты. Есть одна барышня из Польши VJ Jago (Ягода Халчинска), которую мы пригласили, чтобы разбавить нашу цифровую, рублено-урбанистическую...


А.С.: … И мужскую?
В.Э.: И мужскую команду. Вот она полностью делает контент сама, снимает моделей с макияжем, в нарядах, которые делают ее друзья-модельеры. В первый год на Казантипе она просто показывала кино, которое можно было прокручивать в любом порядке и любом ритме. Но по ходу дела посмотрела внимательно на работы остальных, и на следующий год мы были ошарашены: разница была поразительной – каждый бит, каждый звучок тщательно отрабатывался, причем плавности и киношности это ничуть не повредило. Конечно, считать это только нашей заслугой очень самонадеянно, но на наших глазах она стала фантастическим виджеем.


Из виджеев в профессиональном понимании – когда берется библиотека, настраиваются эффекты, отыгрываются часовые или многочасовые шоу — там, пожалуй, французский виджей Lecloneur, он видеохудожник, создающий генеративную графику на платформе 4V. Прописывает алгоритмы и эффекты, реагирующие на звук, выбирает пресеты, по-разному их комбинирует, и получается абстрактная и очень красивая графика.


А.С.: Видеомузыкант такой...
В.Э.: Да. Есть еще два немца – Devon Miles и VJ E (Torsten Hoehle) — профессионалы, хорошо известные в Германии и в мире, судя по спискам их турне. Они производят визуал невероятного уровня насыщенности, проработанности, стилистической тонкости и эмоциональной мощности. Им могли бы завидовать клипмейкеры и контент-мейкеры, которые корпят в студии, вылизывая эффектики в минутном клипе, а тут человек шарашит отборный видеоряд часами или даже сутками!


А.С.: А почему на Казантипе больше иностранных виджеев, чем русских?
В.Э.: Потому что весь мир — больше, чем Россия. Не так много реально хороших художников в этой области в принципе, их нелегко было выискивать. При этом почти все соотечественники поиграли в свое время на Казантипе, и многих из них был бы рад видеть снова, например, замечательного киевлянина под ником Космос, который сейчас работает с BoomBox и не может выкроить для нас время.


А.С.: Помимо Казантипа где-нибудь выступаешь?
В.Э.: Редко. Основное нынешнее занятие — Студия оптических иллюзий или проекционного дизайна In[visible], основанная в марте 2009 года. Сейчас это достаточно известный проект.


А.С.: Студия занимается видеопроекциями, мэппингом?
В.Э.: Да. Проекты самого разного плана и масштаба, не все одинаково громкие, но — и чем дальше, тем больше — состоят из многослойной сложной начинки. И технологии виджеинга в последние годы обязательно присутствуют почти во всех работах. Он занимает паузы, развлекает и привлекает внимание зрителей в паузах презентационной нудянки. А традиционные виджейские выступления в классическом понимании происходят нечасто.


А.С.: Над чем сейчас работаете?
В.Э.: Всегда есть как минимум два списка: один технический — функции, которые нужно освоить, модули, которые надо проработать; второй — концептуальный, из абстрактных идей, которые чем-то зацепили и нуждаются в осмыслении и визуальной переработке.


А.С.: В какой области используется ваш продукт чаще? Фестивали, клубы, может быть театр?
В.Э.: В основном коммерческие презентации, затем концертно-фестивальные истории. Клубы — не та среда, где проходят большие и интересные мероприятия. Относительно себя могу назвать одно объединение, с которым плотно сотрудничаю уже года три, — это TC Group, промо-группа, которая делает по 5-6 серьезных рейвов в год, поддерживая и уровень организации, и высокий класс оформления.


А.С.: Что бы ты посоветовал виджеям?
В.Э.: В качестве упражнения посоветовал бы им перестать считать себя виджеями. Если человек считает себя в первую очередь виджеем, а все остальное — второстепенным, он скорее всего идет по экстенсивному пути развития. Позаниматься другими вещами, попробовать область интерактива, освоить еще один язык визуального программирования – Процессинг, TouchDesigner, VVVV, Quartz Composer.


Надеюсь, впрочем, что такие советы никому не пригодятся, думаю, уже нет таких ископаемых, которые бы с этим еще не работали. Главное – все время пробовать что-то новое. Смена технических возможностей и всего технического сетапа раз в три года — это реальность и очень серьезный темп. Если ты на чем-то отработал без изменений три года, то, внимательно посмотрев по сторонам, увидишь, что появилось что-то настолько новое, что, если на это сейчас не перейти, еще через год поймешь, что безнадежно отстал. Подобный поиск нового нужно просто вменить себе в обязанность.


А.С.: Художник должен держать себя в тонусе?
В.Э.: Обязательно!


А.С.: А что бы ты пожелал организаторам?
В.Э.: Того же — не ограничиваться устоявшимися обкатанными приемами. Понимать возможности существующих техник, следить за появлением новых и работать с теми, кто умеет пользоваться этими новыми средствами. Те, кто когда-то работал на одном ноутбуке, сейчас могут управлять большими панорамными шоу, и глупо не использовать этого.
Виджеинг – прогрессивная высокотехнологичная область, хотим мы этого или нет, и залог успеха в нем — успевать за развитием мира. Мир в любом случае несется вперед, зрители на месте не стоят, за ними имеет смысл поспевать и виджеям, и организаторам.