Все дело в прокладке между стулом и пультом

Сегодня гости редакции – звукорежиссеры группы Uma2rman
Владислав Чередниченко и Лев Ребрин.
Интервью с ними нам посоветовал сделать Володя Губатов:
«Они настоящие фирмачи в звуке, поговорите, будет интересно».
Вот знакомьтесь! Если мы чего-то важного не спросили, можно продолжить разговор в фб, например.




Владислав Чередниченко и Лев Ребрин


Владислав, расскажите о себе: когда Вы начинали, где учились, как пришли в специальность?
Владислав: Родился я в далеком городе Нижневартовске Ханты-Мансийского округа. Не поверите: стать звукорежиссером я решил в 4 года. Мой отец пел, у него был очень хороший баритон. И когда я маленьким ходил на его концерты, мне было интересно не о чем он поет, а как поет в маленькую «пимпочку», и получается так громко и хорошо слышно. И я тогда уже знал, чем хотел бы заниматься.

Первые колонки – на основе бумажных фильтров – мы собирали с братом-близнецом Владимиром еще в школе, кажется, в пятом или шестом классе. Они были достаточно примитивными, с кинаповскими динамиками, считалось за счастье найти 30ГД: он был тогда самым мощным 30-ваттным динамиком.

Потом – уже в середине 90-х, – друзья привозили из Москвы «Шоумастер», тогда все новинки узнавал из журнала и не мог мечтать, что сам когда-нибудь давать буду интервью. Тогда же артисты приезжали на День нефтяника и на День города, Яков Кейлин из Екатеринбурга привозил в наш город оборудование, и мы работали с ним как техники.

В 2000 году Юрий Шмильевич Айзеншпис познакомился с моим братом и пригласил звукорежиссером к Диме Билану, который тогда ездил по стране с группой «Динамит». Но брат предпочел профессию инженера-инсталлятора и первым из нас уехал в Москву в компанию LPD, которая занималась инсталляциями и тогда же взяла бренд L-Acoustic. В компании работали интересные люди, у которых было чему поучиться: Наиль Короткин, Игорь Новиков.



Выступление группы Uma2rman


Когда вы по примеру брата отправились в Москву?
В 2001-м или 2002-м я тоже приехал в Москву, тогда как раз открыли Театральный центр СТД РФ «На Страстном», которым руководил Александр Калягин, председатель Союза театральных деятелей России. Я там проработал два года. В сентябре 2004 года работал в прокате – и познакомился с директором группы Uma2rman Рустемом Нуриевым. 4 октября 2004 года — я запомнил дату — в первый раз поехал в Пензу. И до сих пор работаю с этим коллективом.

Мы многое прошли вместе, дети выросли на наших глазах.
В 2012 году группа ушла от продюсеров и стала работать самостоятельно, в 2015 году мы провели реорганизацию, привели технику в нормальный вид. Большое спасибо нашему саксофонисту Александру Абрамову, который поддержал идею, что пора нанять толкового мониторного инженера, чтобы не отнимать силы и время солистов на саундчеке. Тогда же в коллектив пришел Лев Ребрин.

Uma2rman играют рокопоп, я думаю. Хотя последний альбом – это настоящий рок. За 14 лет моей работы в группе и 15 лет ее существования (официальной датой рождения Uma2rman считается 19 декабря 2003 года, когда они первый раз в «16 тоннах» с Земфирой спели песню «Прасковья») этот альбом звучит так, как я его понимаю.
Я не студийный звукорежиссер. На Западе студийный звукорежиссер — это музыкальный продюсер и аранжировщик. А у нас это разные специальности: если человек работает в студии, то у него может не получиться на концертной площадке. Нужны другие знания и опыт.

  

Какие пульты выбрали?
Владислав: Сначала работали на одном пульте. За один день все оделись в in-ear, ни у кого, наверное, такого не было, поначалу мучились страшно, но привыкли. Потом пришли к выводу, что работать на одном пульте с in-ear невозможно, да и неправильно. Сейчас у нас в райдере две консоли Midas Pro series. Я максималист по жизни, для меня главное – хороший звук, а не «поменьше таскать». Я уже восемь лет живу за границей и вижу, что у них нет привычных для нас компромиссов. Они не стремятся меньше таскать, как принято у нас.

Наши пульты – не для сборных мероприятий, это пульт одной группы, и его эргономика на это рассчитана. Ты спокойненько пишешь сцены, в студии или на репетиционной базе настраиваешь в течение нескольких дней, а потом уже на нем работаешь. Меня удивляет обсуждение оборудования нашими специалистами в социальных сетях, иногда они настолько предвзяты, похожи на членов какой-нибудь секты.




С кем обычно советуетесь?
Если мне надо посоветоваться, пишу звукачам западных топовых групп и артистов, которые давно гастролируют, например, с Ленни Кравицем, Робом Зомби, Metallica. Они отзывчивые люди, всегда советуют по делу и говорят конкретно. Например, когда я собирал Soundgrid для Midas, обратился к Джою Лонки, звукорежиссеру Роба Зомби, и спросил, как лучше сделать. Он прислал две фотографии: вот решение недорогое, а вот – дорогое. На что я ему: «Дружище, это все дорого!». И он ответил: «Не занимайся этим». То есть все очень просто: если у тебя нет возможности, не занимайся этим делом!

Компания «МФ-групп» попросила меня провести тренинг, так как я сертифицированный инженер Midas. Я очень волновался, это было как первый выход на сцену для артиста. И в начале семинара задал вопрос: «С появлением цифровых консолей какие преимущества вы для себя увидели?» И все знаете, что ответили? «Не надо перевозить тяжелый аутборд». А на Западе цифровые пульты создавалась для того, чтобы под каждую песню был прописан пресет. Новая песня — это пресет шоу. Под каждым пресетом песни меняется компрессия, оттенок звучания эквалайзера, характер. Разработчики шли к тому, чтобы получить студийный мастер в реальном времени, собрать тот же аутборд, что был на студии. Поехали в тур, и везде все одинаково звучит.

Я с этим первый раз столкнулся, когда работал с Ленни Кравицем в Сочи на Формуле 1 и мы два часа общались с Лоуренсом Квикли, который входит в десятку лучших звукорежиссеров мира и работал с музыкантом Джоном Мейером, Принсом. Потом я неделю ни с кем не разговаривал и думал, стоит ли мне вообще продолжать этим заниматься, было состояние, как будто повис компьютер. Неделю анализировал, искал выход.




И нашел его в том, чтобы постепенно переходить на одну консоль. Мы репетировали, настраивали наушники, плагины, потому что позволить себе возить еще 300 «килограмм» аутборда – довольно дорогое занятие в России. Чтобы настроить плагины, подготовить все к живому звучанию, ушло несколько дней, и только тогда можно было сказать, что звук стал на что-то похож. Хотя уровня зарубежных специалистов добиться трудно.

Мне нравится западный подход к персональному мониторингу. Мик Джаггер как-то сказал: «Мониторной инженер – это второй солист». У нас и хороших мониторных инженеров мало, и артисты не всегда хотят использовать ушные мониторы.

Понятно, что нужно объяснить музыканту концепцию персонального мониторинга, не пугать его. На Западе как? Пишется песня, делаются аранжировки, все собирается, артист и команда не один месяц готовятся к новому туру. Делают слепки для ушных мониторов, и если кто-то вдруг скажет «Я не буду на этом работать», ему ответят: «Выход вон там!». Или ты приходишь к высокому европейскому уровню звучания, или уходи!

Там зрители слышат лучше? Все дело в низком уровне исполнения или в отсутствии музыкального образования у большинства зрителей?
Владислав: Дело в концепции. Концепция звучания западных специалистов: прежде всего – музыка, потом – голос. У нас же так: сделайте музыку тише, дайте мне слова послушать! И это не плохо, это – наша русская душа. Мы во всем ищем смысл.
В последнем альбоме Uma2rman правильно сделана аранжировка, а это 90% успеха твоей работы на живом концерте.

И кто делал аранжировку?
Владислав: Для нового альбома – саундпродюсер Павло Шевчук. Альбом с другими музыкантами был записан. Вопрос спорный, конечно, но Владимир хотел роковый альбом, который он написал много лет назад для себя. Я рад, что мы вернулись к тому, с чего начали, мы этим альбомом будто показали Uma2rman 2003-2004 года. С хорошими текстами, с легкой прозрачной аранжировкой. Паша — экспериментатор, он нашел то, что Вова хотел.

Вы же понимаете, автор пишет сначала стихи, а потом музыку, делается аранжировка, какие-то эксперименты. Когда мы работали с прежним продюсером, были свои плюсы, присутствовала некая форматность. Попасть на радио трудно. Показываем музыкальным редакторам песню: формат не подходит этому радио и тому. Хорошо, какой вам нужен формат? Да не знаем, но этот не подойдет. Достаточно роковый новый альбом «Не нашего мира» отправили на «Наше радио», они взяли самую попсовую песню «Любимый город». Это стало для нас полной неожиданностью. В том году мы впервые за 10 лет были на «Нашествии». И в этом году едем.






Расскажите, пожалуйста, про обработку.
Владислав: Моя внешняя обработка — это звонок из 1990-х, я использую все внешнее. Есть мечта купить ревер Lexicon 960, он дороговат, но звучит так, как должен звучать хороший ревер именно на гастролях. Сейчас в Москве я вижу возможность собрать полностью аналоговый аутборд для пульта и работать здесь именно так, это интересно.
Бывают интересные случаи. У нас в Волгограде был концерт 10 сентября, а накануне в Москве загрузили в «Газель» два пульта, аутборд, инструменты.

Это все поехало в Волгоград, а мы на следующий день в 9 утра туда вылетели, волнуясь, как машина проедет тысячу верст. Это был первый раз, когда мы машину не отправили заранее, потому что работали на пультах в Москве. Водитель ремонтировался под Рязанью, у нас саундчек с двух до четырех, машина приехала только в полчетвертого. Мероприятие бюджетное, День города, колонки на сцене висят, а сцена пустая, все запаниковали.

У нас оставалось всего полчаса на саундчек. К счастью, нам выделили людей, аппарат приехал, мы за полчаса все смонтировали, подключили, я в наушниках сделал виртуальный саундчек. У меня в четыре часа спрашивают: «Саундчек будем делать?». Я говорю: «А мы все уже закончили». «А точно будет работать?». «Вот и услышим».
И вот наступает прекрасный момент, когда все собрано, система настроена и группа выходит на сцену и начинает играть: все звучит так, будто ты включил на магнитофоне кнопку «play».

А потом говорят, что играют «под фанеру».
Владислав: Так ведь это самая лучшая похвала! На «Славянском базаре» в 2005 или 2006 году хороший аппарат повесили, грамотно настроились, и после первой песни бабушки в первом ряду спросили: «А вы, касатики, «под фанеру» играете?» И Вова Кристовский: «Да ладно, серьезно?! Так хорошо звучит?».

А какая акустика в райдере? Есть у Вас предпочтения?
Владислав: Любой фирменный аппарат. Ребята, это оборудование, созданное за рубежом, вложены миллионы в его разработку, исследования. Такое оборудование не может звучать плохо. Плохо звучит, когда скопировал, слил, смазал, забабахал, закрутил.
На площадке обязательно нужен системный инженер и правильно отстроенная система.




Вернемся к пульту, почему Midas? Что в нем хорошего?
Владислав: Когда я первый пульт купил, жена со мной месяц не разговаривала. Мне повезло с супругой: второй пульт она купила мне сама. Увидела, что я весь горю, и купила. Но сказала, что четвертого ребенка не будет рожать, пока дом не построю, так что я сейчас разрываюсь между постройкой оборудования и постройкой дома.

Я выбрал этот пульт прежде всего за оттенок, который я назвал бы не ламповым, а, скорее, аналоговым. Это не то, что там шумит на 30 и на 60 Гц, а именно чистый и мягкий оттенок звучания, очень приятный для уха.

Midas по умолчанию на 96 кГц работает. Он построен на Linux, а это более стабильная оболочка, у меня за три года ни разу не было, чтобы доска повисла. Рассинхрон какой-то был перед саундчеком, но это лечится перезагрузкой и перетыканием плохих кабелей. И, пожалуйста, работаешь дальше. У нас все-таки материал, который надо достойно подать и доставить зрителям удовольствие, за которое они платят. В Китае, например, если ты два раза сыграл «под фанеру», тебе пять лет тюрьмы грозит: у нас, думаю, сейчас сидели бы процентов 80 эстрады.

А микрофоны?
Владислав: Мы были в эндорсменте у Sennheiser, вокальные у нас топовая 5000 серия Sennheiser, кстати, «Би-2» их же используют, у них немного другой капсюль. Это действительно очень хорошие микрофоны. У нас тихая сцена, поэтому мы не боимся конденсаторных микрофонов, все в in-ear, поэтому нет проблем. На барабанах у нас оверхеды Neumann. Хорошее прибавление, потому что TLM102, KM184 серия для барабанов – это верх звучания.

Вы работаете на разных площадках, как проходит саундчек?
Лева готовит сцену, мониторный пульт, а я запускаю виртуальный саундчек и слушаю систему. Потому что если звукорежиссер настраивает акустику на сведенной и отмастеренной фонограмме, я не говорю, что это плохо, каждый делает по-своему, этим и хороша наша профессия, что в ней нет константы, понятия «правильно» и «неправильно».

Мультитрек позволяет услышать характер всех инструментов, а сведенная фонограмма – просто систему. В мультитреке слышно, как какой инструмент диссонирует именно в этом зале. Это намного удобнее: сразу слышишь характер звучания всей системы на живом звуке. Но это, повторюсь, не панацея, каждому – свое. Я вообще мечтаю прийти к аналоговому аутборду, чтобы кататься с этими «холодильниками» и так же мультитреком все настраивать. Думаю, мы бы в России были такие единственные.




Всегда есть то, что вам необходимо?
Владислав: Мы очень много возим с собой.

Лев, а с чего Вы начинали? Как 
пришли в профессию?
Лев: В Сергиевом Посаде у моих знакомых, группы «Маврин», была маленькая студия. Нам было лет по 14-15. Мы приехали как-то порепетировать и договорились с владельцем студии, что будем помогать ему в прокате в качестве таскальщиков за бесплатные репетиции. С этого все и началось. Мы ездили по Сергиево-Посадскому району и по всей Московской области, потом я поступил в университет на абсолютно другую специальность, но меня все тянуло обратно к звуку.

В какой-то момент попал в маленький клуб звукорежиссером, далее в ЦДХ, под предводительством Васенева Игоря Владимировича, он, получается, мне как отец в звукорежиссуре), далее через прокат познакомился с Владимиром, братом Владислава.

Мы много с ним работали: инсталляции, прокаты. И однажды Влад мне сказал: «Есть работенка». Я подумал: «Почему нет?! Такой шанс!». 7 августа будет уже три года. Работа с группой – самое лучшее, что может быть для звукорежиссера или техника. Прокат – это здорово, конечно, но это физически убивает людей... И мы начали работать. Когда я пришел, было только три гитары и клавиши, которые мы возили, но постепенно обросли оборудованием.




Сколько сейчас музыкантов в группе?
Лев: Семь человек на сцене: три гитары, ударные, клавишные, саксофон и тромбон.
Владислав: Скажи про новый альбом! Что на новом альбоме ты – восьмой! Лева – уникальный человек, играет на всех инструментах, кроме духовых.
Лев: Сейчас будут еще репетиции, придется побегать, но это меня никак не пугает, это временная мера.

Надо все успевать. Конечно, не очень удобно быть и техником, и мониторщиком. Трудно сосредоточиться на чем-то одном. Пока рулишь какой-то пресет, что-то происходит на сцене. Глянешь на экран, а там что-то падает, отключается, и музыканты уже на тебя смотрят с выпученными глазами. Все успеть тяжеловато, но нам удается.

Сколько мониторных линий получается?
Лев: Физическая мониторная линия – одна, для Вовы. Больше даже для успокоения души, он особо там ничего не слушает, так как он в ушных. Периодически, правда, скидывает одно ухо, не может пока еще перейти на полноценную работу в наушниках. Дело привычки. А так мониторных линий шесть стерео in-ear и монолиния барабанщику, мы предлагали работать стерео, но почему-то он хочет моно, и я слышал еще от пары барабанщиков, что они тоже работают моно.

Я этого не понимаю, но, как говорится, хозяин – барин. В мониторных миксах нельзя следовать своим желаниям, надо полностью выполнять то, что хочет от тебя артист.

Миксы у нас не сильно замысловатые, мы не используем там много компрессии, обработок. Ребята любят, чтобы была естественная динамика, потому что наша музыка все-таки не такой перекомпрессированный поп, где подклады и все такое надутое, у нас все дышит. Наши музыканты любят джаз, у гитариста Юрия Терлецкого есть даже сольный проект в стиле фьюжн. Я слушал мониторные миксы некоторых наших коллективов, которые играют пожестче. Там прямо оверпродакшн восьмидесятых, где тома стреляются, малый просто рвет. У нас все любят спокойный мягкий звук.

Единственное, что мне немного не нравится, – это как раз динамика, когда клавишник хочет у себя в миксе поднавалить, остальные музыканты страдают от этого. Но я сейчас буду сплитовать все каналы – что идет для всей группы, что для каждого артиста. Чтобы канал клавишника был абсолютно без компрессии, а под всю остальную группу собирать более-менее усредненный микс.

Много обработок ребята не любят. Опыт с эмбиентами нам пока ничего не дал, даже наоборот: музыканты говорят «Убирай зал». Но сейчас у нас на базе начнутся репетиции в наушниках, условия вынуждают, и, я думаю, мы сделаем все гораздо правильнее и с эмбиентами и со всеми обработками.




Какие инструменты просят вывести музыканты?
Лев: Вова любит, когда все очень тихо и его голос в балансе, чуть больше торчит акустическая гитара, но все очень линейно. Саксофонист – когда торчит его саксофон процентов на 70, а все остальное как эмбиент присутствует на площадке. Бас-гитарист, естественно, барабаны, бас и его вокал. Остальным музыкантам нравится, когда их инструменты очень сильно преобладают в миксе.

Больше всего мне нравится микс клавишника Алексея, очень похож на какую-
нибудь фирменную фанковую пластинку в духе Tower of power. Конечно, в основном всем хочется громче всего свой инструмент слышать и барабаны. C момента первого выступления ребята заучили программу так, что мне кажется, каждому достаточно в миксе себя одного и хай-хета. А вот когда начинаются новые песни, тогда микс подруливаем чаще, все начинают чего-то просить. Наши музыканты не очень любят ездить на саундчек, поэтому мы и пришли к двум пультам Midas, это удобно.

Владислав: Midas – единственные пульты, у которых есть свой родной сплиттерный блок с двумя разными преампами. Мы разведены по плагинам, каждый занимается своим делом.
Лев: Идеальная конфигурация – сплиттерный блок DL231 и два Midas серии Pro – обеспечивают стабильность работы. Раньше мы скакали от пульта к пульту, музыканты зачастую не приезжали на чек и половину концерта мы настраивали мониторы. Сейчас с помощью нашего директора Евгении Лазаревской, которая пошла нам навстречу, и солиста мы уточнили райдер, все довольны. И плюс звучание пульта мягкое, чистое.

Наконец-то перешли от гитарных комбов в линию в Kemper. Но гитарист Юрий Терлецкий – человек старой закалки, не может отойти от аналогового педалборда. Поэтому мы сочетаем Kemper и педалборд.

Что такое Kemper?
Лев: Kemper – это модный сейчас гитарный процессор, который, можно сказать, затмил все гитарные усилители. По сути, это эмулятор. Очень удобно, никаких проблем с фазой, звук близкий, насыщенный, много возможностей, большая пополняемая библиотека различных пресетов: на сайте их можно скачать 30 тысяч, все, что душе угодно. Так что гитары мы победили.

Раньше были нужны два твинампа: то один барахлит, то второй, то они вообще разные. Не удавалось добиться нормального звучания гитары, плюс еще музыканты редко посещали саундчеки. А сейчас – включили и поехали. Наша группа – это мобильность, работа в любых условиях, при любых обстоятельствах. Бывало такое, что мы сами собирали сцену, чуть ли свет не вешали.

Владислав: Мы фирмачи, все сами делаем, не ноем и не требуем: «Эй, принеси мне кабель!».
Лев: Несколько раз было так, что нам показывали, где кабели, и мы собирали всю сцену. Мы к этому нормально относимся, не пишем сразу посты на Фейсбуке. В этом даже есть свой кайф: ты сделал то, что тебе надо.
Еще из специфики: стараемся возить свой сет барабанных микрофонов, свое железо, естественно.

Владислав: Я уже говорил, что у меня на FOH свои Soundgrid и аналоговые обработки. Мы думали на мониторку тоже собрать комплект Soundgrid, но Лева говорит, что рук не хватит.
Лев: Я бы с удовольствием перешел к плагинам, но пока мы не успеваем это сделать. Одному человеку сложно все охватить. Мы сейчас достроили свою базу, и есть возможность посидеть с виртуальным чеком, чтобы с мониторами как следует разобраться. Мы редко делаем виртуальный саундчек для мониторных линий. Влад давал мне мультитрек, а я настраивал мониторы.

В основном, конечно, по музыкантам смотрим. За три года работы я понял, что кому нужно, этого можно на любом оборудовании добиться. Но лучше, когда наш сетап ездит, так спокойнее. Кроме того, Midas немногие знают.




Владислав: Значит, вряд ли кто-то полезет его покрутить и поработать на нем параллельно с нашей группой.
Лев: Или попросит его на какую-то еще группу. Больше по бэклайну ничего специфического. Сейчас подумываем еще какой-нибудь басовый преамп купить, чтобы совсем избавиться от комбика.

Владислав: И заставить Серегу надеть второе ухо.
Лев: Да, пока братья у нас вообще не хотят второе ухо надевать. Какой бы там хороший звук ни был, у них теряется ощущение присутствия, даже с эмбиентами. Мы по-всякому экспериментировали на концертах, но пока не одолели их. Но, думаю, придем к этому, потому что ребята сильно сажают слух, работая в одном ухе.
Наконец-то группа оделась в хорошие фирменные наушники Ultimate.

Паша Воротников помог в этом. У нас сначала были дешевые ушные мониторы, ребята долго им сопротивлялись. Но однажды пришли на саундчек, и мы им сказали: «Вот наушники, надевайте». И исключили из райдера мониторы, не оставили выбора. Первое время было много конфликтов, но сейчас, думаю, все сразу попросят наушник. Наш клавишник Алексей Каплун, сын барабанщика Бориса Каплуна, точно кайфует от работы в наушниках.

Алексей – потомственный музыкант с очень хорошим музыкальным вкусом, и я всегда полагаюсь на его слух. Он, бывает, подсказывает какие-то нюансы, как и что сделать.
Мы сейчас хорошо укомплектованы, осталось прикрутить Soundgrid к моему пульту, но для этого нам нужны еще две руки в качестве техника, надеюсь, мы их получим.
Политика мобильности группы пока не позволяет раздуть райдер, бывает, что мы работаем по три площадки в день, и с развернутым сетапом делать это довольно накладно.

При том, что все бывает на концертах, зачастую возникают проблемы с логистикой, с таймингом. И поэтому с большим количеством оборудования носиться тяжело. Как-то в декабре мы с Владом отбегали вдвоем с Pro 1 в родном кейсе. На нас все смотрели с удивлением.

Владислав: Когда три концерта, прилетели, отработали, закрыли, побежали. А у нас в одном кофре 100 кг. Мы, как сайгаки, носимся.
Лев: Но это гарантия того, что все будет хорошо.

Владислав процитировал Мика Джаггера, что мониторный звукорежиссер – это еще один солист на сцене. Вы чувствуете, что от вас много зависит?
Лев: Ребята полностью мне доверились. Это приятно, и поэтому, конечно, от меня сейчас зависит очень многое. Нельзя давать никаких осечек на сцене. Музыканты должны в комфорте отработать, поставить и положить инструменты, и максимум, что им нужно сделать в гримерке, – это просто сложить в одно место бодипаки с наушниками. Мы пришли к тому, чтобы вся техническая часть максимально перешла на нас. Многие музыканты таскают оборудование, что-то там крутят, но у нас каждый занимается своим делом.

За три года, что Вы с группой, изменилось ли ее звучание?
Лев: Качество звучания, безусловно, выросло, ребятам стало легче петь, Они четче все слышат и точнее играют. Думаю, нам есть куда идти, к чему стремиться, очень много работы еще впереди, но какие-то шаги мы уже сделали и результат есть.

Недавно вышел наш новый альбом. К его записи привлекалось много сессионных музыкантов, саундпродюсер Павло Шевчук. Сейчас задача группы – правильно его подать. Альбом надо обкатать. Вова постепенно на корпоративах прощупывает отдельными песнями альбома реакцию публики. Большую его часть можно будет услышать на «Нашествии», хотя уже сейчас некоторые андеграундные клубы просят группу сделать концерты с новыми песнями.

Владислав: Очень ценно, что в коллективе нет авторитарного давления, все друг друга слушают, много разных людей уже почти 15 лет существуют в этом организме.
Добавился саксофон, потом – тромбон, Лева вот пришел. Он рассудительный, спокойный и умеет слушать. Мне повезло, что мы вместе. Стерео: сели на два уха и объяснили.

Кто записывал альбом в студии?
Владислав: Звукорежиссер и саундпродюсер Павло Шавчук, звукорежиссеры Борис Истомин и Василий Сиденко. Это первый альбом группы, который я слушаю в наушниках.
Лев: Звучит альбом «Не нашего мира» потрясающе, очень крутая работа. Так, кстати, раньше называлась группа. Альбом есть в моем плейлисте. Для меня это эталон.

Владислав: Конечно, тебе ведь надо еще партии учить).
Теперь и нам нужно не отставать. Я раньше не парился: что бы ни записали, у меня на концерте все классно звучит. А теперь надо соответствовать)). Паша был на двух наших концертах и сказал, что все хорошо звучит: это немного успокоило.

Лев: Пашино «хорошо» надо ценить, он очень требовательный и справедливый.
Владислав: Он такой же максималист, как и я, близок мне по духу. Меня Лева иногда тормозит, говорит, что в реале это сложно, а зачастую – невозможно.
Лев: Особенно, когда Влад говорит, что набьет два «холодильника» лампового аутборда.

Есть у вас художник по свету?
Владислав: Нет, но, может, с новым альбомом будут сольные концерты – и он появится. Наc иногда спрашивают о нем.
Лев: На крупные концерты мы привлекаем человека со стороны, но они, к сожалению, бывают достаточно редко.

То есть синхронизироваться не с кем пока?
Лев: К сожалению, пока нет, и это очень тяжело, потому что у нас к таймкоду ничего не привязано. Еще один куплет сыграть, пару тактов, все очень гибко, нет стандартной программы.
Владислав: Песни могут поменяться. Пресеты писать под Uma2rman тяжело, под Бобунца проще: он нам за два-три дня до того на почту присылает распечатанный трек-лист, и мы сразу все понимаем.

А почему так? У Uma2rman от настроения зависит?
Владислав: По публике смотрят.

Получается, что свет организует?
Лев: Возможно, да, в какие-то рамки загоняет.
Владислав: Но, учитывая темперамент наших артистов, это будет тяжеловато.

Расскажите о своих планах. Куда намерены двигаться?
Если представить, что у вас есть деньги на все, чего бы вы хотели?
Владислав: Я вообще мечтал открыть свой продакшн для группы. В российских реалиях это невозможно. Но было бы классно, если б несколько инженеров выезжали заранее, все подключали, монтировали, вешали колонки, сводили фазы. А мы с Левой приезжали бы уже на саундчек, заливали, чекались, а потом уже прилетали бы на концерт артисты. Прилетели, отработали, улетели.

Спасибо за интересный разговор! Пойдем слушать новый альбом.



СохранитьСохранитьСохранить