«Квартирник у Маргулиса». Невозможно попасть, нельзя не увидеть

Евгений Шулимович, как вам удается сохранить ауру домашности квартирника даже через телеэкран?
Представления не имею! Сам как-то думал, как так получается. На квартирниках всегда выступали люди, которые впоследствии становились известными, потому что включалось сарафанное радио. Пришло новое время, и получается, что люди, которые бывают у меня, наверное, любят меня, а я люблю их, и все уже стали чуть известными.

Вы действительно любите выступающих гостей?
Вы как-то взаимодействуете с аудиторией?
У нас есть специальные люди, которые за этим следят, но когда мы начинали делать программу для НТВ, мы думали не о рейтингах, а о смене имиджа канала, который ассоциировался со скандалами, расследованиями, смертями и прочим. Нас пригласили именно для улучшения имиджа канала, и похоже, у нас это получилось. По крайней мере, за последние полтора года увеличился прирост зрителей от 25 лет.

Критерий «понравилось» в вашем случае это скорее про аналитику или должна возникнуть химия?
Никакой аналитики, две составляющие: нравится или нет. Это химия, зацепило или нет – мелодика, тексты, исполнение… Если какая-то мурашка начала по мне бегать, значит, надо брать.

Как ведущий вы готовитесь к программе?
Конечно! Редакторский отдел собирает мне жареные факты об артисте. Наша программа в первую очередь о музыке, чтобы показать человека без гламура, таким, каков он есть. Как он просыпается, берет гитару и начинает петь. Мне интересно показать его именно таким и на расстоянии вытянутой руки.

Самый частый запрос в поисковых системах по «Квартирнику» – как к вам попасть?
Кайф в том, что если на обычном концерте может попасться некоторое количество, скажем так, неадекватной публики, то здесь все наши, чему я очень рад. К нам невозможно попасть с улицы. Чтобы прийти на съемку, надо дружить со мной, музыкантами, техниками, ну и далее по цепочке.

Возвращаясь к музыке, какую вcе-таки предпочитаете?
Я всеяден.

Главное – качество или душа?
У вас как у музыканта бывает желание подсказать что-то молодым артистам?
Я не их продюсер. Так как я отслушал много песен, то по паре первых аккордов могу понять, откуда у коллектива ноги растут, что-то самобытное обязательно попадается. Просто нужно копнуть. Мы в силу возраста перестали обращать внимание на то, что слушает молодняк, начали превращаться в наших родителей, дедушек и бабушек, а надо смотреть немного шире.

Складывается впечатление, что ваша программа больше про рок-музыку.
Не факт. По просмотрам на сегодняшний день самый крутой у нас Игорь Растеряев, который к року не имеет никакого отношения. И дело не в конкретных песнях, у нас же концерт.

Каким вы видите развитие квартирника как живого организма? Может, новые жанры?

Так к чему стремитесь?
Я думаю, это должна быть прежде всего энциклопедия русского рока, где представлены все, кто есть.

У вас только русскоязычные музыканты?
Нет, были David Arthur Brown, Горан Брегович, может, еще кто-то будет.

Кого бы вы хотели пригласить?
Многих артистов. Всегда сложная история логистики – должен быть свободен я, площадка, операторы, артист. Если все это сходится, тогда получается.

А чья была идея сделать на «Квартирнике у Маргулиса» концерт Евгения Маргулиса?
Курьезные случаи на съемках бывали?
Бывало, что электричество вырубало, но это все-таки квартирник, взял акустику и спел!

Вы больше занимаетесь творческой составляющей или приходится вникать в технические моменты?

Инженер звукозаписи программы – Алексей Серебрянников
Административно-технический директор – Михаил Боголепов
Сложности бывают?
Бывают. Иногда артисты привозят с собой оркестры и столько оборудования, что музыкантов больше, чем зрителей, и мы вылетаем за пределы технических возможностей. А бывают совершенно кайфовые, например, «Чиж». Сергей Чиграков приехал вообще без гитары, взял у Евгения Шулимовича инструмент и пошел играть. Гитара, два микрофона – вот и весь райдер.

Почему?
Есть определенная классика – две гитары, бас, барабан. Приехали, поставили, подключились. А молодые группы, как правило, экспериментируют. У них какие-то свои примочки, они еще не знают толком, что им нужно, еще не нашли свой звук. Поэтому и чеки у них, как правило, дольше.

Самый долгий чек на вашей памяти?
Михаил Боголепов: Самый долгий из неожиданных чеков длился три часа, это были воронежские молодые музыканты, которые привезли массу своего оборудования, но сэкономили на билете туда-обратно для звукорежиссера. Причем это была сборная программа, где выступало много артистов, и на каждый чек выделялось 15-20 минут. Нам пришлось полтора часа разбираться только в том, что они привезли.

На ваш взгляд, сколько должен длиться идеальный чек для вашей программы?
Алексей Серебрянников: Обычно час на подключение и час на репетицию группы.
Михаил Боголепов: Но самая сложная история – это не чек на площадке, а согласование райдера. Бывает несколько дней переписки, постоянных уточнений и согласований, а с другими артистами все согласовывается за пару минут.
Алексей Серебрянников: С «Би-2», например, в первый раз у нас были сложности, долго согласовывали, а второй раз они нам просто сказали: «Вы профи, сами все сделаете. Приедем, включимся и все отработаем».

Группы со своим звукорежиссером приходят?
Сказочно облегчает! Чем меньше звука на площадке, тем проще потом сводить. Но совсем избежать проблем не получается, потому что барабаны лезут во все микрофоны. Drum Shields мы не можем поставить, потому что он бликует, а у нас видеосъемка. Обсуждаем, просим играть аккуратнее, тише. С кем-то удается договориться, с кем-то нет.

Конфликты между звуковой и видео частью бывают?
Валерий Зелянин: В отличие от многих телевизионных программ, на «Квартирнике у Маргулиса» щепетильно относятся к звуковой службе и прислушиваются к нашему мнению.
Самая большая сложность в работе, если музыканты разгоняют мониторы. Мы стараемся это предотвратить, беседуем с артистами, предупреждаем. Большинство музыкантов также прислушиваются к нам и всегда идут навстречу ради хорошего конечного результата.

Алексей Серебрянников: Если кто-то из артистов не готов прислушаться к рекомендациям, то мы просто спрашиваем, хочет ли он получить красивую качественную запись? Приходится напоминать иногда, что это хоть и концерт, но телевизионная версия.

Михаил Боголепов: Проблемы бывают с молодежью, для которой попасть на ТВ – это событие, они хотят показать, как говорится, все лучшее сразу. Были артисты, которые привозили струнную группу в 17 человек. Они поместились на сцене, но на записи, мы получили 17 каналов струнных  с ударной установкой попавшей в скрипичные микрофоны.
Хорошо, когда артист четко понимает, какой звук он хочет, и учитывает, что важно не просто прийти и отыграть, но и сделать качественную запись.

Алексей Серебрянников: Вообще, изначально программа задумывалась как акустический квартирник, и так оно все и шло, пока не приехал Максим Покровский с командой «Ногу свело». Они жахнули хорошо так по-панковски. Как потом сказал сам Максим, он просто забыл, что планировалась акустическая версия. И потом так все и пошло, группы «Круиз», «Ария», другие тяжелые рокеры.

Как выстраивается работа?


В чем роль режиссера «Квартирника»?
Никто не отменял режиссуру в телепрограммах. Если убрать режиссера, кто будет принимать окончательные решения в сжатые сроки? Конкретно здесь моя задача – расставить музыкантов на сцене. Каждый коллектив имеет собственное лицо, у всех разное количество участников, и мы снимаем по два концерта в день! Все участники – творческие личности, разного возраста, иногда говорят на разных языках, бывают уставшими после дороги. Надо к каждому подобрать ключ, настроить, уговорить встать так, как нам удобно снимать, или переставить инструменты, чтобы получился красивый кадр, объяснить, что у нас не музыкальная студия, а съемка программы. Мы используем семь камер, и каждая должна собрать максимально много меда для нашего теле-улия.

Есть ли мысли развивать или менять формат?
Формат уже определен. Знаете, чем отличается телеформат от киноформата? Плохо то кино, где герой в конце фильма такой же, каким был в начале, постоянно должна происходить трансформация. Плох тот телепроект, в котором все постоянно меняется. Это значит, что у него нет собственного лица, зритель не может к нему привыкнуть, одна программа хуже, другая лучше, каждый выпуск на любителя. Когда все устаканится и сложится своя аудитория, остается набрать ее объем. Мы на телевидении как деликатес.

Как у режиссера какие у вас правила и требования?
На телевидении нет режиссерской диктатуры, как в кино. Есть правила, команда, машина, график, уровень звука, количество камер, профессионализм команды – все должно быть стабильно. А дальше все зависит от выступающего коллектива и, конечно, от Евгения Шулимовича. Но должен признать, что от выпуска к выпуску его мастерство как ведущего растет и уже вышло на очень высокий уровень. Сейчас он как рок-Щелкунчик может каждого раскусить. На каждой съемке он заставляет любого артиста спеть первую написанную песню.

А почему это не входит в программу?
Как говорится в одном известном фильме, причем моего мастера Аллы Ильиничны Суриковой, «это называется «монтаж». Все просто, у кого-то первая песня – яркий номер, а у кого-то нет. Снимаем два часа, в эфир выходит один. Смотрите внимательнее, во многих выпусках первая песня остается.

Как режиссер вы ответственны за визуальную часть?
Если плохой монтаж, значит плохо снято, то есть не набран материал, тогда все вопросы ко мне. Поэтому на саундчеке я всех тщательно расставляю, даже операторов, которыми руковожу так, чтобы был максимально богатый конструктор для монтажа.

Всегда ли удается найти компромисс между картинкой и звуком? Бывает ли, когда что-то мешает?
Всегда будет что-то мешать, но в том и профессионализм, чтобы это решить наилучшим образом. Поскольку помещение маленькое, света не очень много, идеальный формат – это четыре-пять человек, тогда и по звуку никто никому не мешает, и в кадре не тесно. Если приходит большой коллектив с двадцатью гитарами, от формата квартирника у нас остается только Маргулис.

В чем ваша задача?
Нам нужно соблюсти зрительский интерес – сделать так, чтобы было все самое интересное, яркое, живое, звучащее и неожиданное для зрителя. Мы стараемся, чтобы связь между зрителем и музыкантом была максимально проявлена. Нам очень важно, чтобы зритель был виден и участвовал в концерте. Именно это, на мой взгляд, делает проект максимально теплым. Моя задача в том, чтобы составлять репертуар, и определять, кто к нам может прийти.

Каким образом участвует зритель?
Обычно на концерте артист находится далеко от зрителя, у нас же они максимально приближены друг к другу. Пожалуй, нигде больше нет такой близости.
Как вам кажется, программе есть куда расти?
Конечно! И мы растем. Начали делать сборные квартирники, например, концерт памяти Анатолия Крупнова, большой трибьют, когда участвовало много исполнителей, которые пели песни ушедшего друга. Позже – концерты памяти Окуджавы, Визбора. Надеемся сделать еще подобные проекты. Мы думаем, экспериментируем, в нашем небольшом пространстве выступали симфонические оркестры, оркестр МВД. Пусть это были малые составы, но в аранжировке ничего не пострадало. Я думаю, что мы подталкиваем всех приходящих к нам артистов к тому, чтобы сделать что-то уникальное, то, чего они не сделают больше нигде. Это все сотворчество гостя и принимающей стороны.

Как удается передать через экран атмосферу концерта?    
Наши глаза – это глаза оператора, наши уши – уши звукорежиссера. Все, что не попало в камеру, зритель не увидит. Поэтому то, как работают камеры, насколько они берут правильную дистанцию, насколько экспрессивно или статично они реагируют на происходящее, влияет на то, как увидит концерт телезритель. Оператор должен жить
в духе произведения, которое исполняется.
У нас слаженная команда творцов, которая делает так, чтобы людям у экранов было тепло.

Насколько отличается версия на экране от того, что происходит вживую?
Конечно, отличается. Как телеспектакль отличается от спектакля на сцене. Когда зритель смотрит концерт вживую, он может сам монтировать изображение, повернуть голову, закрыть глаза. Телезритель, с одной стороны, лишен возможности самому выбирать ракурс, с другой, видит сразу с девяти камер и слышит другой звук, потому что для него все приведено в идеальный баланс, но он не находится внутри этой истории. На концерте рождается чудо сопереживания зрителей, и наша команда делает так, чтобы эти впечатления были доступны и телезрителям.
Мы осуществляем многоканальную запись на два поста записи. Резервирование очень важно! Запись безукоризненно делают наши суперлюди:  Алексей Серебрянников и Владислав Кузнецов. Помимо каналов группы, используются дополнительные петличные микрофоны для ведущего и лидера группы, а также эмбиентные микрофоны. Обычно микс мы делаем сами, но иногда звукорежиссеры или артисты забирают материал и сводят сами. Это не от недоверия к нам, а с целью максимально передать фирменное звучание, присущее данному коллективу или артисту.
После создания микса Wav файл отправляется постпродакшн звукорежиссеру проекта Александру Назарову. Александр готовит его с точки зрения технических требований телеканала к звуку. И он же делает всю работу с диалогами между песнями. Но лучше, о подробностях своей части работы, расскажет он сам.

Как бы Вы определили свою роль на проекте?
Технология вкратце такова. Режиссер видеомонтажа Денис Велинский присылает OMF и видео передачи. Внутри OMF находятся звуковые треки диалогов Евгения Маргулиса, гостей, сведенные треки группы, а так же эмбиентные микрофоны с реакциями зрительного зала. И начинается стандартная работа. Сначала отбор реплик: нужное оставить, лишнее убрать.

Есть ли какие-нибудь особенности подготовки фонограммы для Youtube?
Всего два или три концерта я специально микшировал для youtube, а так в интернет выкладываются телевизионные версии. Если говорить обобщенно, то конечно они отличаются, потому что мы находимся в техническом контроле канала (ОТК) и, допустим, в нашем формате диалоги не могут быть намного тише, чем музыка, и должны быть на уровне музыки. А если делать для youtube, или для DVD, естественно, диалоги можно делать тише, а музыку выводить громче.
Кроме того, есть технические требования телевидения. Телевизионное сведение и мастеринг отличаются от студийного музыкального сведения, для любителей Hi-Fi или Hi-End.

Требования канала?
Сейчас практически у всех каналов одинаковые требования: 23 LK LUFS (Loudness Unit relative to Full Scale), такие нормы были введены законодательно несколько лет назад (EBU R128). В этот диапазон надо уложить и музыку, и реплики.

Какие-то требования по динамическому диапазону есть?
Конечно, есть. Но сейчас в работе я опираюсь больше на слух.
Последние годы я работаю принципиально на платформе PC Windows7 64, в программе Pro Tools 10.3.10, плагины использую разные: Eventide,Waves, Izotope.

Сложности бывают?
Ну конечно! Но для их решения есть навык и опыт. Я делаю очень много ручной работы и не полагаюсь только на плагины, а работаю мышкой и горячими клавишами: выравнивание букв, интонаций, склейки, монтаж. В телевидении есть главный принцип – равногромкость и равнотембральность, чтобы слушателю не приходилось постоянно тянуться к пульту или эквалайзеру. А так, конечно, бывают разные моменты в работе, но ничего сверхъестественного, обычные рабочие моменты.

Качество приходящего к вам звука вас всегда устраивает?
Да, что касается материала, приходящего ко мне от Сергея Баранова и его команды, то там всегда все хорошо. Имхо, они сейчас лучшие в РФ. Но бывают проблемы другого рода. К сожалению, у нас в России очень нестабильное электричество, оно скачет туда-сюда, могут появляться помехи, наводки. Безусловно, иногда приходится заниматься реставрацией. Допустим, полчаса все отлично, а потом начинаются помехи, щелчки, искажения, но с ними хорошо справляется пакет iZotope RX.

Есть ли нюансы мастеринга Новогодних квартирников, когда практически каждый отдельный трек сведен сторонним звукорежиссером?
Это самый непростой и нервный квартирник в году! Он требует в разы больше студийных смен. А нюансы все решаемы. Если не удается отмастерить песню, то либо просим пересвести звукорежиссера группы, либо пересводим нашим коллективом.

Есть ли особенности работы с речью (диалоги, реплики, вопросы)?
Необходимо добиться комфортного звучания диалогов. Бывает, что музыканты отворачиваются или отходят от микрофона, эти реплики надо спасать. И, конечно, у каждого индивидуальный тембр голоса и динамическая манера разговора. Вот тут и начинается работа мышкой.

Если возможно, расскажите, пожалуйста, о самом сложном выпуске, над которым приходилось работать (можно без названия коллектива) и в чем именно заключалась сложность?
По сути каждый выпуск не простой, мы подходим индивидуально к каждой передаче. Пресетов нет!
Каждый артист и музыкант обладает мощной харизмой и энергетикой, что иногда создает сложности. Ломаются неожиданно профессиональные DAW, сгорают хард-диски и звуковые карты. Всякое бывает) Но самое главное, что в нашей команде «квартирника» на каждом этапе работают профессионалы. У нас душевные, добрые и уважительные отношения. Это видно и слышно в эфире!)