JK from the UK: Бизон-Динамит и Зеленое Пиво

Аюр Санданов
Фото Максима Ярошенко,
Александра Шабельникова

Для многих москвичей хедлайнером этого лета стал бешеный танцор, скуластый стиляга и музыкант с редким вкусом Джейсон Кей (JK). Широким народным массам он известен как фронтмен группы Jamiroquai, играющей смесь фанка и диско, причем смесь внутреннего сгорания и под высоким давлением. 18 июня, в рамках на редкость цивилизованного для наших краев пивного фестиваля Tuborg Greenfest, Jamiroquai выступили на одной из великих московских поп-сцен — стадионе спорткомплекса «Олимпийский».

Добрая треть зрителей, устрашенная обещанием организаторов выпустить на сцену «Смысловые галлюцинации», пришла на концерт с опозданием. Тем временем оказалось, что в итоге весь разогрев доверили британской группе Mattafix, тоже вполне звездам. Они, правда, называют себя «альтернативным хип-хопом», но со сцены несся полноценный коммерческий R’n’B-поп, едва ли ни наполовину звучащий из стоящего на столике ноутбука Притиша Хиржи, долговязого «электронщика» группы.
Статус «группы разогрева» оставил Mattafix мало свободы в использовании света, да и звук, даром что звукорежиссер у них был собственный, оставлял желать много лучшего. Несмотря на установленные фирмой Live Sound линейные массивы, отражений от пластиковых сидений и бетонно-металлических стен было более чем достаточно.
Впрочем, когда из близлежащих питейных заведений подтянулись зрители-перестраховщики (через час огромные трибуны «Олимпийского» оказались практически забиты), акустика зала изменилась в лучшую сторону. То же можно сказать и об исполнителях. На сцену под крики тех, кто знал, на что купил билеты, вышли шесть человек, в том числе перкуссионист и барабанщик (который позже играл в звукоизолированной прозрачной отгородке). В отличие от Mattafix все клавишные синтезаторные партии мастерски исполнялись Мэттом Джонсоном вживую на аппаратных инструментах с их характерно «пробивным» звуком, не говоря уже об ураганной, в четыре руки сыгранной барабанной партии.
Надо сказать, что Джейсон Кей, фронтмен и душа группы Jamiroquai, всегда уделял особое, осознанное и доскональное внимание технической стороне своей музыки. Иначе как бы удалось юному худощавому выскочке, который только что бросил безумную уличную жизнь, катался на скейтборде и удивлял клубную публику безумной «шапкой из бизона», привлечь к себе внимание гиганта Sony BMG? Тогда, в начале 1990-х, он был лишь одним из подвижников лондонского течения acid jazz (его первый сингл вышел на одноименном лейбле), к которым причисляли также Incognito, Corduroy и Brand New Heavies. Именно к последней группе он пытался присоединиться как вокалист; к счастью, это ему не удалось. Выпуск единственного сингла «When You Gonna Learn» привел к тому, что Sony предложила ему беспрецедентный в истории звукозаписи контракт: 8 (!) альбомов за 1 млн. долларов. Сейчас, после шести «взрывных» альбомов, по крайней мере один из которых был признан платиновым (сколько продали дисков Jamiroquai по всему миру, законно и незаконно, сосчитать не представляется возможным), эта сумма кажется смешной. Итак, с самого начала, примешав к лощеному acid jazz танцевальный фанковый грув и беззаботную роскошь диско, Джейсон добился сверхкачественного, упругого саунда, который сопроводил ярким и в своем роде изысканным шоу. Под хиты Jamiroquai Британия танцевала все 1990-е; на живых концертах эффект можно возводить в степень. Группа показала, что может освоить и камерное клубное пространство, и гигантский стадион (или, как в концерте в Италии, руины римского амфитеатра). Публика петербургского Ледового дворца и московского спорткомплекса «Олимпийский» смогла оценить «обычный» туровый концерт группы в так называемом «Dynamite»-составе (так называется их последний альбом 2005 года) со стандартным райдером и лаконичной сценографией.
С первыми аккордами стало ясно, что, во-первых, Jamiroquai начинает свое выступление с проверенных временем хитов, а во-вторых — невидимые во время выступления Mattafix подвесные световые линейки опустились и сформировали своеобразную «стену» света, матрицу из симметрично расположенных «голов» VariLight и стробоскопов Atomic. Эта «стена» позволила заполнить световой фактурой все пространство сцены снизу доверху, при этом обращаясь прямо к зрителю.
Джей Кей известен своей мастерской работой с аудиторией; на московском концерте ее было не так уж и много, между композициями певец вел себя сдержанно (тем более искренне прозвучали несколько теплых слов в адрес московской публики в конце). Но «разогревали» толпу не только хореография Джея, стиль которой в англоязычной прессе называют «Майкл Джексон на стимуляторах», не только грув полностью живого исполнения, но и изощренная световая постановка.
На публику была направлена мощная линейка из так называемых aircraft-источников, похожих на взлетно-посадочные фары самолетов. Добрая дюжина 8-ламповых заливающих приборов Whisper 8-Lite Mollefay с теплым желто-коричневым фильтром освещала публику строго в моменты, когда нужно было спровоцировать ее реакцию. Этот прием чередовался с ослепительными, «дискотечными», вспышками стробоскопов. Программирование света было точно подогнано под «ударные» пассажи, «хуки», так что их действие многократно усиливалось и сказывалось даже на самых немузыкальных зрителях. Таким образом, фронтмену не нужно было жестами призывать зрителей хлопать или кричать в такт песне — это делал за него свет.
Крупные планы музыкантов давали два светодиодных экрана (их устанавливала и поддерживала компания Screen Show Systems). Претензии к операторам были, хотя, возможно, они ожидали очередного выступления в традиционном поп-жанре. Во время инструментальных соло внимание камер редко переключалось на играющих музыкантов (хотя они того более чем заслуживали), а самого Джейсона операторы «брали» неизменно по колено или по пояс, отсекая те чудеса, которые он вытворял ногами. Невысоким зрителям в танцевальном партере в этом смысле не повезло — хотя ближе к финалу они уже прыгали вовсю, и не только чтобы разглядеть танцевальные па.
Уже к середине концерта сидящих мест в зале практически не осталось. Плотный звук сыгранной команды и хорошая работа звукорежиссера (во всяком случае, PA-звукорежиссера, с мониторингом были явные проблемы) подняли на ноги даже тех зрителей, которым из-за огромной ширины трибун «Олимпийского» вообще толком не было видно сцены. При этом, если заглянуть в осветительный райдер команды, все выглядит довольно скромно: spot и wash «головы», стробоскопы, уже упомянутые «Моллефеи», четыре белые «пушки» и дым-машины. Но выстроенные в световую «стену» стробоскопы и «головы» превратились в роботизированный экран, стали полноценным выразительным средством: от «стерильных», синеватых геометрических картин вначале через сиреневую «заливку» цвета марганцовки в середине к более задымленной, теплой по оттенкам светомузыке к концу.

Установкой и техническим обслуживанием освещения для концерта занималась компания Lightmaster, что неудивительно: спорткомплекс «Олимпийский» — это родной дом компании и ее «зона ответственности». Мне удалось задать несколько вопросов Ирине Гуляевой из отдела шоу-продакшна компании (это подразделение занимается полным циклом технической организации публичных мероприятий — от безопасности до монтажа света и звука). Ее взгляд на прошедший концерт весьма критический — не зря именно она вплотную, бок о бок, работала у пульта с туровым световым инженером Jamiroquai, чье заковыристое ирландское имя звучит примерно как Дарра МакОлиф.
Аюр Санданов: Насколько точно были выполнены технические требования группы?
Ирина Гуляева: Райдер Jamiroquai был выполнен, за одним исключением: вместо приборов Martin Mac стояли VariLight. Художник по свету Jamiroquai МакОлиф, приехал в день концерта; оказалось, что в некоторых песнях VariLight «не понимает» программу, прописанную под «маки». Перед концертом он набросал общую канву программы для этих композиций, а во время выступления справлялся в реальном времени. Кстати, выступление Mattafix он полностью «исполнял» вручную.
Хотя, по правде говоря, Jamiroquai нередко импровизируют; да и сет-лист, то есть список композиций, нарушают сплошь и рядом. Одна из песен на этом концерте кончалась пять минут, а инженер-осветитель в это время громко ругался и импровизировал, заменяя собой давно закончившуюся программу.
А.С.: А подают ли музыканты знаки, чтобы инженеры поняли, что за песня сейчас начнется?
И.Г.: Они просто начинают ее играть, а режиссер за пультом, опять же с проклятиями, быстро находит программу для этой песни и отматывает уже прошедший кусок.
А.С.: Во время концерта было ясно, что у Джея большие проблемы с мониторингом — не по исполнению, которое было
безупречным, а по отчаянной жестикуляции в адрес звукоинженеров.
И.Г.: Вообще-то группа Jamiroquai привезла с собой практически все: свои мониторы, прострелы, мониторный пульт и инженера, чтобы за ним стоять. Лишь PA-массивы обеспечила компания Live Sound. Так что это были чисто внутренние проблемы.
А.С.: Какие еще трудности встретились технической команде?
И.Г.: В райдере Jamiroquai требовали черных подвесных ферм. В России черных ферм нет, поэтому мы драпировали все три линейки тканью. В целом Джей Кей был доволен работой осветителей, после концерта особо похвалил «пушкарей».
А.С.: Набор оборудования на этом концерте был довольно-таки скромный. Вы не знаете, у Jamiroquai всегда так или в России шоу проходило по «облегченной» программе?
И.Г.: Начнем с того, что мы изначально хотели поставить на сцену большой экран-задник. Группа категорически отказалась, и потом стало понятно почему. А что касается тех двух экранов, которые обрамляли сцену, то решать, ставить их или нет, дело скорее организаторов фестиваля и администрации зала. Все зависит от того, нужны им крупные планы или нет, есть ли дополнительный видеоматериал (в данном случае ролики Tuborg Greenfest). В шоу Jamiroquai их вполне могло не быть.
А.С.: Какое общее впечатление от концерта?
И.Г.: Общая идея световой постановки мне понравилась. Минимализм, умелое использование трех подвесных линеек — все это здорово; но, по моим ощущениям, музыка Jamiroquai в свете не полностью реализовалась; лобового света было маловато, вообще освещение не всегда адекватно коррелировало со звуком.
А.С.: Как вы думаете, можно на примере этого концерта заметить разницу между российским и мировым уровнем шоу-постановок?
И.Г.: Вы знаете, я не раз задавалась этим же вопросом: какой подход у наших постановщиков и у иностранных? Решила, что у нас скорее берут объемом, а у них, если так можно выразиться, головой. Впрочем, иностранные туровые световики, которых мы чаще всего видим, имеют возможность едва ли ни год, пока идет тур, обкатывать свою постановку и убирать из нее все лишнее — ведь это лишний вес и/или лишние проблемы. Вряд ли стоит сравнивать их с московскими режиссерами, которым часто дается всего месяц на то, чтобы придумать и реализовать свет ради одного концерта, и которые, с другой стороны, меньше подвержены ограничениям по сложности постановки.