На сегодняшний день Клуб Козлова – это конгломерат с ирландским пабом. Изначально здесь планировали делать сцену для живой музыки, но не было четкого видения, какие группы будут играть, какие музыкальные направления будут представлены. А у нас уже был наработанный музыкальный багаж, своя публика, постоянные зрители, группы, музыканты, и мы как раз съезжали с прошлого нашего места. Здесь все продумано, хорошо организовано сценическое пространство. С нами сотрудничают лейблы – дают нам оборудование, в том числе и на безвозмездной основе, как одному из лучших клубов Москвы.  

С самого начала наш арт-директор Араик Акопян определил, какая политика будет в нашем заведении. Кто будет главным. А главные для нас – это артисты и музыканты, которые у нас выступают. То есть задача нашего музыкального цеха – понять идею, которую музыканты хотят донести до слушателя, проникнуться ею и помочь ее воплотить. Понятно, что люди, которые работают постоянно в каком-то месте, знают все акустические особенности зала, возможности аппаратуры, все нюансы, могут подсказать команде, как лучше провести концерт и оформить его в звуковом плане. 

Каждый коллектив, каким бы он ни был, найдет здесь людей, готовых помочь. Сейчас ведь очень много качественной аппаратуры, множество лейблов. Что поставить, на чем озвучить – это все второстепенно, а первостепенен все-таки творческий подход людей, которые готовы к сотрудничеству, к сотворчеству со звуковой стороны, со стороны звукорежиссуры. Возможно, поэтому музыканты, посетители, критики признали наш клуб лучшим. Нам это очень приятно слышать, и важно продолжать в этом ключе.  

Всегда сложно отказаться от того, к чему привык. И не зная, что будет впереди, отплыть куда-то в океан и ждать, когда прибьет к берегу очень непросто. Хотя с самого начала у Араика была твердая уверенность, что мы очень быстро найдем новое место, в котором сможем открыться и продолжить свою деятельность. Действительно, так и произошло, месяца через полтора–два после закрытия нашей предыдущей локации договорились с сетью ирландских пабов Pub Life Group, которые предоставили помещение. Здесь раньше ничего не было – помещение пришлось адаптировать, продумать все зоны для посетителей, сценические площадки. 

Мы делали наполнение сцен из специального материала: сцена должна быть плотной и нерезонирующей, выбрано деревянное покрытие. Внутри тяжелый наполнитель, но его должно выдержать перекрытие. Надо было соблюдать нормы: и архитектурные, и безопасности. Проложить силовые кабели для розеток, звуковые – для саб-снейков, чтобы было удобно подключать всех участников музыкальных коллективов, витые пары – для цифровых интерфейсов.Это на большой сцене. На малой сцене на Мансарде задачи были менее масштабные, но тоже надо было продумать, где будет пультовая, где будет кабель для видео, для света… 

Все относительно. В нашем прошлом помещении потолки были чуть ниже, но сам клуб – шире. Кстати, в этом был и плюс, и минус помещения. В него могли спокойно поместиться до 250–300 человек, но не на каждый концерт приходило такое количество людей. У нас играют очень разную музыку, какая-то более камерная, на любителя, и наш клуб очень дорожит такой музыкой. У нас нет задачи быть в мейнстриме популярной музыки и выдавать только то, к чему слушатели привыкли, у нас очень разные творческие проекты, которые пока не получили широкой огласки и известности, но есть круг людей, которые приходят послушать именно эту музыку. 

В прошлом клубе зрители будто не заполняли зал, для музыкантов это было достаточно тяжело. Пришло 50 человек или 70 – оставалось много свободных мест, а здесь есть состояние близости к зрителям, камерности, соучастия. Даже при том, что у нас достаточно серьезный свет, при котором сложно бывает со сцены рассмотреть всех гостей клуба, все равно музыканты видят, что сидят слушатели, играют для них и с ними общаются. И это очень правильно для музыкантов. 

На новом месте артисты уже почувствовали атмосферу разных этажей – многие коллективы предпочитают, например, Мансарду. Там им приятнее играть, там их дух, их атмосфера. 

Сейчас у нас появилась новая третья площадка на втором этаже – джазово-джэмовая с минимальным количеством звукоусилительной аппаратуры. Это, скорее, акустическая история. Там есть достаточно звонкое акустическое фортепиано с открытой крышкой, контрабас, небольшая установка с бочкой диаметром 18 дюймов, возможно, будет комбик для басовых инструментов и для контрабаса, оставим пару колонок для вокальной системы, может, один-два микрофона будут для вокалиста. А все остальные инструменталисты будут играть своим живым звуком: минимум подзвучки, максимум натурального звучания. Многие музыканты в своей концертной практике именно к такому звучанию и стремятся, им не нужна никакая обработка. Это тот характер звука, который хотелось бы передать. Здесь и сейчас. И не надо никаких ухищрений, они звучат так, как звучат. 

Прежде всего, акустика немецкой фирмы Voice Acoustic, предоставленная компанией Sound Technology, на двух основных этажах: это очень хорошая современная проработанная, со своими процессорами, оконечниками система. Она хорошо рулится, можно сделать множество нюансов, настроить драйверы, задержать сабы, они со своим усилением и процессингом. Мы несколько раз встречались с инженерами, отрабатывали пресеты и готовы в случае необходимости под концерт их изменить, но чаще всего музыкантов устраивают наши настройки. У нас достаточно специфическое помещение: ломаное, неправильной формы, – и мы продумали систему дополнительных дилэев и филаутов, чтобы покрыть эти зоны дополнительной акустикой, чтобы все было достаточно прозрачно и проработано по звуку. 

У нас аналоговая консоль Allen&Heath GL 2800-32 и цифровая Yamaha CL3. Есть некий аутборд для аналогового тракта с пространственной и динамической обработкой и серьезная консоль CL со своим парком динамической и пространственной обработки, который пополняется с каждой прошивкой пульта CL. Для нашего заведения этого вполне достаточно. На мансардном этаже используется чуть менее мощное, но очень интересное решение фирмы Voice Acoustic: система на пятнадцатидюймовых динамиках для сабов и десятидюймовых топах, со своим процессингом. 

Там мы используем цифровой пульт Allen&Heath GLD 80. Мониторы стоят разных фирм: наши друзья нам предоставляют мониторы, чтобы мы их попробовали, «обкатали», дали свою рецензию. Много вариантов у нас было: в частности, Voice Acoustic CXN-16 от Sound Technology, прекрасно звучат Universal Acoustic 12CXA на двенадцатидюймовых динамиках, их очень похвалил в свой приезд американский гитарист Скотт Хендерсон. Он сказал, что это очень хороший выбор, а Скотт, должен заметить, весьма придирчив. 

Конечно, когда люди приезжают издалека с состоявшимся составом и материалом, у нас появляется их технический райдер, который мы должны выполнить. Часто артисты являются эндорсерами какого-нибудь оборудования, о чем они, разумеется, предупреждают. Если у нас нет чего-то из перечня, то мы обращаемся к компании-представителю бренда и просим поддержать их артиста, предоставить оборудование. Вместе с нашим техническим директором Никитой Белых мы внимательно изучаем требования музыкантов, смотрим, что мы можем предоставить сами, что взять в аренду. Но чаще всего музыканты, когда приезжают выступать в клуб, идут на некий компромисс. 

Скажем, Voice Acoustic – прекрасная немецкая система, но она не самая райдерная, хотя прекрасно себя зарекомендовала. И люди понимают, что ради одного концерта никто не будет менять акустическую систему и ставить вместо нее более известную. Все понимают, что, если клуб стабильно работает, в нем ежедневно играются концерты, значит, все работает достойно. Поэтому лучшее решение в таких ситуациях – компромисс. Но если требуется что-то, без чего выступление невозможно, мы обязательно выполняем этот запрос. Например, у нас нет на постоянной основе системы ушного мониторинга для инэйров, в клубе это ненужно. 

Но если музыканту это необходимо, он так привык, значит, мы дадим такую возможность и возьмем в субаренду эту систему или несколько систем. Бывают предпочтения по комбикам, или люди не везут с собой какие-то инструменты. Скажем, контрабас не всегда удобно везти – у нас в клубе есть свой, который мы готовы предоставить, либо взять в субаренду у партнеров и друзей. Редко кто везет «железо», в клубе «железа» тоже нет, но это никогда не бывает проблемой. Его всегда можно взять, выбор большой. Кстати, сейчас нам предлагают попробовать барабаны марки Sonor, и мы с удовольствием их послушаем.

Итальянский бренд, послушаем, посмотрим, как они будут работать… На втором этаже важно, чтобы звук был прозрачным, музыкального давления там не нужно. Это, скорее, эксперимент. Мой знакомый делает сейчас колонки, и ему интересно поставить их на одной из сцен, послушать, проверить слабые моменты, и мы готовы даже к таким экспериментам! 

Это не совсем джемовая история, скорее, фестивальная. Джем, как правило, некий хоум-бэнд, который постоянно в том или ином составе находится на сцене, и меняются солисты, играющие одну–две вещи. Такие концерты у нас проводятся регулярно в различных интерпретациях. 

На этом концерте на сцену выходили группы, играющие в разных стилях и объединенные идеей памяти о музыканте. Это были коллективы, с которыми Роман играл, общался, был на одной сцене. Некоторые коллективы провели лайн-чек, а кто-то не смог, может быть, приехали после основного концерта. И им требовалась помощь. 

Не сочтите за хвастовство: у нас большая практика проведения фестивальных мероприятий, и уже отработана система. Чаще всего мы так выстраиваем работу: звукорежиссер за пультом должен успеть «запатчить» на FOH-консоли нужные каналы, приняв сигнал от музыкантов (в тот день это был я). А второй инженер «в поле» коммутирует, подключает, заводит коллектив, инструменты. Мы общаемся знаками, чтобы не кричать, не мешать окружающим. Наработки – это очень важно. 

У нас в клубе крепкая команда звукорежиссеров, которые могут отрулить любой концерт, но всегда есть некие предпочтения. Мы составляем с Араиком расписание на пару недель вперед, решаем, кого лучше на какое выступление поставить. Бывает, что один звукорежиссер идеально совпал с исполнителем, а другой, не менее профессиональный, – нет. Все наши звукорежиссеры совмещают работу в клубе с другими проектами. У нас никогда не бывает «дня сурка», каждый день что-то новое, разные коллективы, музыкальный материал и индивидуальный подход. Сегодня – акустический концерт, завтра – что-то громкое, послезавтра – биг-бэнд, а потом – фламенко или кроссо- вер академической музыки. 

Давайте попробуем. Прекрасный дядя Слава, Вячеслав Савкин, который работает дольше всех, еще со времен самого первого месторасположения клуба Алексея Козлова. Наш бессменный микрофонный техник Андрей Ласкин, Петр Вакулин, Евгений Свиридов, Алексей Лаптев, Илья Изотов, Николай Лукьянов, есть у нас девушка Анастасия Беляева, многие ее знают как вокалистку, но с недавних пор она очень плотно занялась звукорежиссерским делом. Много инженеров, с которыми мы работаем не так часто, но всегда с удовольствием: Илья Байков, Сергей Уткин, Владимир Бойцов и другие.

Бывает, и это прекрасно. Потому что он хорошо знает, как должен звучать коллектив. Он не здесь и сейчас находит какие-то решения, у него уже все выстроено. Но чаще всего звукоинженер, приезжающий с коллективом, не отказывается от помощи и подсказок людей, работающих здесь. Ведь есть особенности помещения, нюансы его звучания. Я, например, когда приезжаю со своими артистами на новые площадки, готов выслушать рекомендации местного специалиста. Приезжают с некоторыми коллективами Саша Перфильев, Володя Губатов, Андрей Антонов «Важный», мы всегда на связи, я готов помочь в качестве инженера на сцене, может, мониторного инженера, окажу любое содействие. 

У нас никогда не бывает такого, что музыканты приходят в клуб, а за пультом сидит непонятный смурной дядька. Что он там нарулит? Что получится? Мы делаем так, чтобы у нас всегда была доброжелательная обстановка, сотрудничество, сопричастность творчеству. Когда музыканты уверены, что в клубе Козлова все прозвучит классно! Мы беспокоимся только за то, чтобы все получилось так, как они планировали. 

Конечно. Все коллективы требуют своего подхода, своего характера звучания, пространственной обработки, динамической. Кто-то звучит экспрессивно и громко, и, чтобы он смог прозвучать в этом зале в ряду с остальными, надо было динамические рамки опустить, немного компресснуть, чуть-чуть поддать характера. Чтобы гостям не хотелось уйти из-за громкого звука и не приходилось прислушиваться. Это очень интересно: здесь и сейчас подружить по звучанию все эти разностилевые, разнохарактерные составы и помочь всем зрителям, слушателям быть в комфорте. 

Практически со всеми коллективами я уже встречался в качестве звукорежиссера на их сольных выступлениях в этом клубе, поэтому знал, чего ожидать. Изначально в этот день планировался концерт, посвященный Жако Пасториусу, и тоже – мини-фестиваль. Музыканты готовили свои программы, но, когда стало известно о случившемся с Романом, решили изменить программу, все, конечно же, откликнулись. 

Перестраивать звучание под каждого барабанщика не было возможности, но характер звучания я мог немного менять. Барабанщики могли использовать свое «железо». Я призываю всех инженеров, работающих в небольших помещениях, учитывать важный момент: когда на сцене барабанная установка или даже комбики, которые обращены в зал, не забывайте, что большая часть зрителей слышит прямые сигналы. 

Достаточно распространен такой подход, когда звукорежиссер «отрезает» от слушателя прямое звучание инструментов и вокала со сцены, но представьте себе, какое чрезмерно избыточное звуковое давление необходимо развивать акустическим системам. Я же подмешиваю к звучанию живых барабанов со сцены звучание акустических систем – и это, на мой взгляд, очень комфортно для зрителей: кто-то сидит ближе к колонкам, кто-то дальше, но удобно должно быть всем. 

Я знаю, что в зале есть зоны с разным характером звучания, например, в какой-то из них может не доставать конкретики или быть слишком глухо. Но за звукорежиссерским пультом я не могу услышать все сложные точки. Тогда я выхожу с планшетом в зал и через WiFi довожу. Использую программу StageMix Yamaha, которая устанавливается на любой планшет, и даже есть возможность для музыкантов ставить MonitorMix. Музыкант выбирает свой микс, я даю ему доступ, и он рулит только баланс уровней инструментов своей монотонной линии. Это бывает очень удобно. 

Я сотрудничаю с музыкальным коллективом Алексея Чумакова, у нас фактически все выступают в ушных мониторах, и часто на саундчеках ребята просят меня дать им доступ к WiFi-роутеру и рулят свой микс. Он уже примерно готов, сделан баланс, к которому они привыкли, но они могут немного его поправить и сделать комфортным. Это удобство современных цифровых консолей. 

У нас работает прекрасный специалист по микрофонному тракту Андрей Ласкин, имеющий уникальную коллекцию микрофонов. Он благосклонен ко многим инженерам, и если его попросить, приносит свои микрофоны. Для рояля в клубе используем микрофонные датчики фирмы Schertler, это очень интересная система, которая ставится на деревянную часть деки рояля и снимает вибрации корпуса. Конечно, здесь есть определенные резонансы. Но ведь всегда в рояль лезут громкие инструменты: барабаны, басовые и гитарные комбики, – и настроить звук рояля трудно. 

В микрофон попадают звуки других инструментов, возникает обратная связь, фонит. А эти Schertler дают только звучание самого инструмента, и его очень комфортно можно дать в мониторы. Но мне нравится сочетание этих датчиков и микрофонов, например, с DPA 4011, есть интересные решения использования ленточных микрофонов. На концерте Алексея Чумакова в Crocus City Hall на сцене было сто человек: симфонический оркестр, группа из 16 музыкантов, сам артист, – и я использовал вот такое сочетание микрофонов для небольшого кабинетного рояля, и он не потерялся. После концерта ко мне подошел наш клавишник, посмотревший отрывки концерта в интернете и сказал, что рояль звучал очень хорошо. Конечно, это приятно. 

У нас стоит комбо-усилитель для контрабаса Lafaro фирмы Schertler. Такое название было дано в честь легендарного джазового контрабасиста Скотта Лафаро. Некоторые предпочитают Markbass, TC Electronic, который у нас тоже есть. Прекрасно, когда есть выбор, и, если музыкант делает выбор осознанно, мы никогда не переубеждаем его использовать то, что у нас есть, а не то, с чем он привык работать. Ведь общая цель – качественный звук. И чтобы музыкант себя комфортнее чувствовал на сцене, чтобы ему донести свой сформированный звук, мы всегда предложим решение. 

Некоторое время мы использовали только микрофон камеры, которая закреплена под потолком и, конечно, дает свой окрас. Затем пришли к использованию четырехканального рекордера, в который приходят звуки с микрофонов камеры и стереопара с пульта, определенным образом подмешанная. Как раз подмешивание микса с пульта и микса с камеры помогает передать нужную атмосферу, дает нужный результат. 

Есть люди, которые с паяльником в руке родились, и они всегда хотят и готовы что-то переделать, подправить. Восхищаюсь такими людьми, но вот у меня никогда не было к этому призвания. Я готов изучить и выбрать из того, что есть. Это хорошо, когда человек может улучшить какое-то оборудование, но сейчас такой огромный выбор. Можно найти то, что тебе нужно для любых целей: звукозаписи, музицирования. Хотя, не будь в нашем клубе технического директора Никиты Белых, было бы намного грустнее. 

Я занимаюсь звукорежиссурой еще в двух составах. Это музыкальный коллектив Алексея Чумакова, где играет от 8 до 14 человек. Алексей выступает исключительно вживую, даже в Кремлевском дворце на всевозможных сводных концертах он всегда просит настроить его микрофон. Пусть под «минус», но поет вживую. Я очень ценю это. В его проекте прекрасные музыканты, хорошая музыка, непростой сетап. Много музыкантов, всем нужен удобный мониторинг, большое пространство сцены и очень насыщенная музыкальная канва аранжировки. Мы используем несколько каналов плейбеков. Также я сотрудничаю с коллективом Евгения Маргулиса: совсем другая музыка, другой подход и эстетика. Это больше блюзовый стиль, акустический. Около года я сотрудничаю с группой Triangle Sun, исполняющей авторские англоязычные песни, в стиле Lounge. 

Работаю на студии звукозаписи Sound Service – это немного другая работа, тоже очень интересная. Сотрудничаю с музыкантами, которые доверяют мне запись и сведение своей музыки, такие, как мои хорошие друзья: Петр Ившин, Дмитрий Илугдин, Феликс Лахути. Это очень глубокая инструментальная музыка. Я счастлив тем, что занимаюсь своим любимым делом – музыкой. 

Я окончил музыкальное училище на Ордынке (раньше оно называлось Музыкальное училище имени Гнесиных, сейчас – Государственное музыкальное училище эстрадного и джазового искусства) по классу фортепиано и звукооператорского искусства, потом – Институт телевидения и радиовещания (ГИТР) по классу звукорежиссуры. У меня был прекрасный педагог Евгений Сергеевич Некрасов, к сожалению, его уже нет с нами. Именно он убедил меня, что ни в коем случае не надо выбирать, а быть и музыкантом, и звукорежиссером. 

Он мне тогда сказал: «Если ты музыкант, то ты намного лучше понимаешь музыкантов на сцене, как они себя чувствуют и как им добиться результата». И я счастлив, что у меня есть возможность реализовать себя и в качестве музыканта. Я играю с группой моего отца «Удачное приобретение», это первый блюзовый коллектив в истории Москвы. Очень здорово заниматься любимым делом. Особенно в коллективе людей, которые тебя понимают, а ты понимаешь, что хотят они.