Гастрольные впечатления Festspielhaus

Надежда Рахманова,
звукорежиссер Мариинского театра,
кандидат наук, специалист
по образовательным технологиям
в сфере звукорежиссуры

В июле состоялась традиционная гастроль Мариинского театра в Германии. Ежегодно театр привозит в концертный зал Festspielhaus (Баден-Баден) несколько шоу. В этом году европейской публике посчастливилось услышать концерты инструментальной музыки и оперу «Адриана Лекуврёр» (музыка Ф. Чилеа) в постановке Изабель Парсьо-Пьери.

Поскольку эта опера относится скорее к академическому репертуару, чем к современному авангарду, в постановке задействован весьма скромный арсенал технических средств, однако требования к качеству предельно высоки, учитывая звездный состав труппы. Неотъемлемой частью сюжета являются видеозарисовки, раскрывающие хитросплетения сюжетных линий.

Основной задачей является такая интеграция электроакустической части, чтобы при переходе от основного действия к видеоинтерлюдиям слушатель не замечал разницы и продолжал ощущать себя участником реального акустического события. Обычно для подобных задач, в «домашних условиях»  –  в зале Мариинский-2, в дополнение к основной акустической системе используется 12 линий сурраунд акустики, инсталлированной по периметру всех балконов и позволяющей создавать реалистичные эффекты.






Следующая задача, сугубо утилитарная – обеспечение мониторинга на сцене и в закулисной части: во время спектакля за сценой в разных точках должны исполнять свои партии хор и колокола. Для этого дирижеру закулисных ансамблей необходимо слышать основной оркестр, расположенный в яме, и видеть основного дирижера так хорошо, как будто они находятся в непосредственной близости.

Для этих целей в оркестровую яму устанавливается видеокамера и микрофоны (разное количество в зависимости от партитуры). В Festspielhaus было использовано не самое стандартное решение – два оутригера на бортике ямы и Neumann KU 100 Dummy Head, размещенный непосредственно перед дирижерским пультом. Это обеспечило превосходную разборчивость оркестровых партий с сохранением естественного распределения по планам. Словом, надев наушники, любой мог почувствовать себя  знаменитым дирижером.


Поскольку разница уровней между оркестром и вокалистами в такой расстановке достигает порой порядка 18 дБ, были добавлены еще 4 микрофона на рампе сцены для вокальных партий. Это не лучшая расстановка, поскольку так же хорошо, как вокал, они передают и все шаги, и передвижения реквизита, что вынуждает сильно менять баланс этих микрофонов в зависимости от мизансцены. Куда лучший результат дает размещение узконаправленных микрофонов, направленных на середину сцены, в пространстве просцениума на высоте второго пролета. Однако в Festspielhaus такой возможности не было.
И третья задача – компенсация звукорежиссерскими средствами недостатков акустики помещения или вынужденной рассадки исполнителей (связанная, например, с тем, что сценическую партию за артиста исполняет музыкант, находящийся за сценой, что должно быть незаметно для зрителя). В данном случае эта задача оказалась совершенно неактуальной, поскольку зал обладает роскошной естественной акустикой.
Представляющий в плане не сильно вытянутый прямоугольник с двумя глубокими балконами и вмещающий 2500 зрителей, этот зал, казалось бы должен иметь гулкую акустику с большим временем реверберации (особенно в нижнем диапазоне), и плохую разборчивость речи,

главным образом в пространствах под балконами. Кроме того, обычно существует очевидная неравномерность баланса для слушателей, сидящих в левом или правом сегментах.

На все эти звукорежиссерские претензии Festspielhaus отвечает совершенно нестандартно! Во-первых, зал «слышится» меньше, чем «видится», что вызывает первое удивление и заставляет переспрашивать, действительно ли 2500 мест. Зал имеет очень приятный реверберационный отклик, лишенный низкочастотного гула. Таким образом, разборчивость партий сохраняется во всем диапазоне, от скрипки до контрабаса.

Во-вторых, разборчивость вокального текста снижается лишь незначительно и только на самых последних рядах, тогда как все сибилянты в их естественной красе сохраняются даже под козырьком балкона.

В-третьих, по мере наполнения зала зрителями акустика меняется несущественно. По словам звукорежиссеров Festspielhaus, виной тому – специальный дизайн и материалы кресел. Действительно, они имеют неровную форму спинки с прорезью посередине, что не лишает их удобства.




И напоследок – главное волшебство этого зала или «как оркестр может звучать шире, чем сидит». Зачастую мы имеем ряд чисто акустических проблем, связанных с размещением оркестра в яме. Архитекторы Festspielhaus справились с ними настолько изящно и удачно, что, находясь в зале впервые, можно действительно не поверить своим ушам.

Дело в том, что благодаря специальной архитектуре и покрытию панелей просцениума, они не только скрывают от зрителя световые приборы, но и являются большими отражателями, создающими более широкую стереобазу и выравнивающими баланс для крайних секторов. Таким образом, для слушателей центральной области оркестр реально звучит шире, чем сидит.

  

И крайними точками аудио-образа воспринимаются не реальные (края оркестровой ямы), а – портал сцены! Это позволяет не только расширить стереобазу, улучшить баланс для крайних сегментов, но и лучше интегрировать основную систему звукоусиления, расположенную как раз на ширине виртуальных краев стереобазы в портале сцены. Таким образом, переход от оркестрового звучания к воспроизведению аудио абсолютно незаметен с точки зрения локализации источников звука.
СохранитьСохранить