Александр «Лев» Коновалов: «Не люблю, когда меня называют звукорежиссером» Часть II. (Окончание. Начало см. в «Шоу-Мастер», № 4, 2012)

Шоу-Мастер: Александр, в прошлый раз мы прервали разговор на твоей московской биографии. Итак, после приезда из Ярославля тебе достаточно долгое время пришлось «таскать кирпичи», в музыкальном смысле, конечно. Однако в какой-то момент на тебя обратили внимание известные исполнители, как я понимаю?
Александр Коновалов: Я потихонечку начал работать в студиях — и первым артистом, который в меня поверил, был Евгений Осин, потом был Игорь Саруханов. В 1998 году вышла пластинка «Это не любовь», где я принял участие в сведении и частично в записи. Затем я работал на студии компании Sonic Service, замечательные ребята. Был у меня друг Василий Богатырев — мы дружим до сих пор, он живет сейчас в Лас-Вегасе, в Америке, и пишет музыку к мультфильму «Маша и Медведь». Вот у него была студия, и мы вместе на ней проработали, наверное, лет восемь. Была еще студия Cream Records, там я тоже пару лет проработал, пока она не закрылась.
Ш-М: А когда пришло решение обзавестись собственным студийным стаффом?
А.К.: Это было в 2008 году, после того, как я ушел от Васи Богатырева. До этого у меня было правило — никогда не покупать оборудование на свои деньги, а просто платить аренду. Однако с какого-то момента, стало выгоднее приобретать собственное оборудование и арендовать только помещение. И вот осенью 2008 года я стартовал на собственной студии, и до сих пор на ней и работаю. Стал покупать «железо».
Ш-М:  Еще пара вопросов касательно именно собственной студии: насколько я понял, сейчас там полным ходом идет работа по апгрейду. Не расскажешь подробности?
А.К.: Я давно задумывался над тем, что сменить в своем стаффе, чтобы сделать  звучание лучше. В Америке посмотрел, как люди работают и на чем, стал строить что-то подобное. Крис Лорд-Элджи каким-то боком сотрудничает с компанией Vintageking  — вот они мне и сделали приглашение в их шоу-рум.
Ш-М: Там, кажется, торгуют только эксклюзивными раритетами?
А.К.: Нет, там есть и современные образцы. Но что там совершенно особенное — это подход. Мне оформили специальное приглашение. Сам магазин как бы всегда закрыт, вход по предварительной записи, к определенному времени ты приходишь — и вот представь себе огромный магазин, тебя встречают два человека, и ты ходишь по магазину один и тыкаешь во все, что нравится. Тебе все включают, ты каждую ручку можешь покрутить. Прежде всего меня интересовали на тот момент сумматоры, и в этом магазине были практически все сумматоры всех существующих на сегодняшний день фирм. Мне подкатили Pro Tools с многоканальным проектом, и я реально руками миксовал и сравнивал разные сумматоры. Мне очень понравился сумматор фирмы Phoenix Audio — там, кажется, 12-канальный микшер, который можно перевести в режим 12-канального преампа. Стоил он в районе 5000 долларов и звучал шикарно — но мне нужно было 24 канала, и, соответственно, тогда нужно было покупать два таких сумматора, а это уже было вне рамок моего бюджета. В итоге я остановился на консолях SSL X-Desk и X-Panda — это одни из самых недорогих аналоговых моделей SSL, но у них суммирующая плата взята от старших моделей. Мне сделали очень выгодное предложение, — к тому же очень понравился звук, он одновременно расслабляющий и такой добротный, энергичный. Как раз с завтрашнего дня на студии начинается полный апгрейд, будем ставить туда «железный» SSL.
Ш-М:  В Интернете я читал, что помимо студийной работы у тебя есть и чисто исполнительские проекты, в частности, группа «Balls of Fire»...
А.К.: Да, я до сих пор остаюсь практикующим музыкантом, и у меня есть группа, которая называется «Balls of Fire». Инициатором ее создания был Леня Гуткин (бас-гитарист легендарного «Автографа», между прочим). Мы тогда сидели в студиях, что-то продюсировали и в какой-то момент поняли, что студия — это, конечно, хорошо, творить хиты и все такое, но очень хочется поиграть самим. И вот мы собрались — Игорь Хомич, фантастический гитарист, он сейчас постоянно играет в «Машине Времени», Леня Гуткин, я, Маша Кац («Квартал», «Лига Блюза»).
Ш-М:  Чисто для себя, чтобы отвлечься от студийного конвейера, оттянуться?
А.К.: Да, именно оттянуться. Мы постоянно играем и на открытых концертах, и на приватных вечеринках — вот только на ноябрь у нас в Москве семь концертов запланировано. Всех любопытных, пользуясь случаем, приглашаю посетить наш сайт: www.ballsoffire.ru.
Ш-М: Быть одновременно звукорежиссером и музыкантом — это, с одной стороны, должно быть интересно, но ведь есть и определенные минусы? Или нет? Как вообще эти две «подсистемы» уживаются между собой?
А.К.: Во-первых, я не применяю к себе слово «звукорежиссер». «Звукорежиссер» для меня — это «радист в рубке, подайте фонограмму!». Не люблю.
Ш-М:  У американцев в этом плане есть целый набор профессий — Sound Designer, Sound Producer, Recording Engineer, Sound Engineer и так далее — а у нас для всего разнообразия специальностей, к сожалению, одно лишь слово «звукорежиссер», ну, если не вспоминать старинное «звукооператор»...
А.К.: У американцев Sound Engineer — это человек, который ассистирует главному продюсеру, он работает только с ручками, а продюсер — с музыкой, он прежде всего музыкант, а уже потом все остальное. В принципе я никогда не считал себя звукорежиссером — всегда музыкантом. Я никогда не делю музыку на частоты и килогерцы, это какая-то неживая анатомия для меня, я больше музыкант — и в технические подробности лезу не дальше, чем это нужно для дела. Все, что нужно, я слышу, у меня хороший слух, но вот цифры мне совсем не интересны. Когда на концерте отстраиваю микрофоны, говорю звукорежиссеру за пультом: «У меня здесь частота одна торчит, сейчас я тебе напою, вот ее поймай и вырежи мне, пожалуйста, в мониторах». И когда сам работаю на пульте — действую точно так же, кручу эквалайзер и не думаю о цифрах. Я отлично понимаю, где низкая середина, где верхняя середина, за 15 лет работы с пультами и другим оборудованием все уже на автомате, но изначально все-таки считаю себя музыкантом. Во главе всего должны быть музыканты, музыкальность партий, музыкальность микса. Для сравнения — скажем, дирижер симфонического оркестра не играет на инструменте, но никто его не считает «техническим специалистом», он — музыкант, мало того, зачастую дирижеры ценятся больше, чем сам оркестр.
Ш-М:  Да, о таком уважительном отношении к себе нашим звукорежиссерам можно только мечтать...
А.К.: Раньше это называлось «Скажите, а у вас есть радист?». Потом появилось слово «звукорежиссер», пусть оно живет, но я уже говорил — не люблю я его. «Реже сёр, чаще сёр» — это мне все... не нравится. Это слово холодное, просто управление децибелами, коммутация, развязки, сетевые фильтры...  Я музыкант — и на концерте, и в студии. Я  продюсирую — говорю, как людям спеть, как сделать аранжировку — я знаю как это должно звучать! — как сыграть на барабанах, на бас-гитаре, на гитаре. Если люди не понимают, могу и сам сыграть на тех же гитарах,  на клавишных, на басу.
Ш-М:  То есть проще достигнуть взаимопонимания с исполнителем, если ты не объясняешь «на пальцах», а просто садишься за инструмент и показываешь, что требуется?
А.К.: Правильно, потому что для меня бизнес — это музыка в целом, а не звукорежиссура. Я, когда люди приносят какое-то новое произведение, бывает артистам сам напеваю пилот, показываю — где взять дыхание, где цезуры и так далее.
Ш-М: При случае и заболевшего гитариста можешь заменить?
А.К.: Могу и заменить гитариста, и показать гитаристу, что требуется, тоже могу. Например, Григорий Лепс. Гриша постоянно концертирует, и ему очень нравится, как играет гитарист его коллектива Денис Катасонов. Поэтому он просит, чтобы и на записи Денис обязательно участвовал. В студии мы так работаем с Денисом — я ему говорю: «мне нужно вот в этом месте то-то, то-то и то-то» или показываю. Он едет домой, дома спокойно готовит много вариантов, потом приходит в студию и играет, а мы выбираем лучшее.
Ш-М:  Попробуем немного сместить акценты и поговорить о том оборудовании, с которым предпочитаешь работать. Поскольку ты гитарист, наверное, стоит начать с гитарного сетапа...
А.К.: Когда все только начиналось в 1990-х годах, у меня был огромный Marshall — две колонки по четыре 12-дюймовых динамика. Я, наверное, один был в Москве, у кого был такой стафф. Группа называлась «Эроплан», и мы играли в ресторане «News Pub» AC/DC, Металлику, Nazareth, Deep Purple и иже с ними. Везде играли Шуфутинского под мини-диск, а у нас было рубилово с живыми барабанами на огромных комбах. Вот этот стафф и перекочевал потом в студию, я очень много с ним работал, пока не появились процессоры Line 6. Сама примочка, конечно, проще звучала, чем хороший стафф, но это было очень удобно: не нужно было бегать с микрофонами туда-сюда, просто ставишь коробочку и делаешь именно тот звук, который нужен. Любовь к Line 6 у меня до сих пор, в моем нынешнем концертном сетапе стоит Line 6 HD 500.
Ш-М: А гитара, судя по репертуару, была «тяжелая», с двумя хамбакерами?
А.К.: Нет-нет, я сторонник подхода, при котором в одном инструменте есть все. Поэтому у меня в гитаре стоит три хамбакера, но в нужный момент они все переключаются в синглы или частично — в зависимости от того, что мне нужно. Мало того, я еще и пьезо потом подмешиваю (у меня Floyd Rose с пьезо), и MIDI — у меня в стаффе Roland GR-55 и Line 6 HD-500. Вот из них я замешиваю все, что надо. Что касается самих гитар, раньше у меня их было много — штук 12, наверное. Но в какой-то момент я понял, что на половине гитар-то и не играю, они просто у меня стоят. К тому же я уже взрослый, у меня болит спина, и 8-килограммовый Gibson для меня тяжеловат, в общем, я все распродал. Что у меня есть сейчас? Gibson Explorer, который мне жена подарила на Новый Год. Он прилично звучит, и я в студии играю на нем все забойные риффы. Соло на нем играть неудобно — у меня толстые пальцы, а там гриф в районе 12 лада очень узкий. Поэтому основная моя гитара — это Robin, который мы с мастером Димой Якомульским весь пересверлили, вставили туда Floyd Rose с MIDI и пьезо, два хамбакера Bare Knuckle и один датчик работы Димы Якомульского. Также я там переделал гриф под свои пальцы и сделал скалопирование с 12-го лада — короче, гитара заточена под меня. Вот на ней я в основном и играю. Еще есть Ibanez J Custom — с ясеневым корпусом, я тоже в него поставил хамбакеры Bare Knuckle, а посредине у меня сингл. Эту гитару я тоже очень часто пишу. Еще у меня есть основной Telecaster работы Димы Якомульского — из двух кусков дерева, с намотанными вручную датчиками, только колки на нем стоят Gotoh. Дима — потрясающий мастер. На этом Telecaster я записал всю Леру Масскву, например. Или у Сергея Трофимова была песня «Город в пробках», там запоминающийся гитарный проигрыш — это звучит тот самый Telecaster. Был у меня еще Gretsch, но это гитара специфическая, она не для всей музыки подходит, и я тоже с ней благополучно расстался, поменял на деньги, а деньги поменял на компрессоры, микрофоны...
Ш-М:  Гитарные процессоры для студии?
А.К.: У меня сейчас основной процессор Kemper. Он, конечно, недешевый — но мне, слава Богу, средства позволяют. Я до этого работал с Line 6 X3 — там хороший дисторшн, но у Line 6 всегда проблема с чистыми звуками. Для концерта подходят, а  вот на студии сразу видно, что «не то». В принципе это болезнь всех процессоров — у них нет хорошего чистого звука. Дисторшны, гранджи, полугранджи — какие хочешь, и все здорово звучат. А вот у чистого звука нет этого «комбового» дыхания, меня всегда это коробило. И единственный процессор, у которого мне понравился чистый звук, — это как раз Kemper, поэтому я его и выбрал. Второе преимущество этого процессора — в него можно записать любой звук. Прийти на студию, поставить Marshall, Bogner, Mesa Boogie, 5 микрофонов — у тебя на пульт будет приходить пять линеек только твоей гитары. А потом ты включаешь Kemper, он все это «снимает», потом ты его приносишь домой — и вот уже этот хороший «комбовый» звук у тебя в процессоре, и он здорово похож! Я не люблю возиться с комбами, потому что комбик — это очень громко, микрофоны заплевываются, к тому же надо ходить и подруливать микрофоны. Года с 2000 я на студии не включаю комбики вообще.
Ш-М: С гитарами понятно, а что с микрофонами?
А.К.: Моя студия выросла из project-студии, и я использую один микрофон, который мне сделал Леша Чехаидзе. Он мастер по микрофонам, ремонтирует микрофоны по всему миру. Мне очень нравился  Neumann 67, и по его образцу и подобию Леша собрал мне микрофон. Корпус от какого-то дорогого Oktava, капсюль от 87-го Neumann, трансформатор Siemens и древняя лампа Telefunken 1936 года. Настоящий раритет! Мне как-то на день рождения друг подарил еще одну такую же лампу, только 1945 года выпуска. Я смотрю — на лампе маркировка со свастикой и дата «апрель 45 года», говорю — господи, их громили, а они все равно лампы делали! И этот микрофон у меня ос-
новной. Что еще о «железе» рассказать?
Ш-М:  Да о нем вообще можно разговаривать бесконечно... Микрофонные предусилители, компрессоры, сумматоры...
А.К.: Мне очень нравится Focusrite Red 7, я с ним работаю вот уже несколько лет. До этого у меня был Neve Portico , но в итоге я перешел на Red-серию Focusrite. Их сейчас практически нет в продаже, что, кстати, очень огорчает. У Криса Лорд-Элджи в студии, между прочим, на сумме стоит Red 3. Большой компрессор Shadow Hills раньше стоял на мастере у Криса, но как-то на сведении Green Day его звук их не устроил (хотя, думаю, Shadow Hills за 7000 долларов тоже должен был нормально звучать — ну, что-то  они такое нашли). В итоге поставили на весь микс Red 3 — и все всем понравилось.
Ш-М:  А какая у тебя в студии используется среда записи? Это Pro Tools, PC, Mac и так далее?
А.К.: У меня, наверное, уникальная ситуация. Сейчас в команде кроме меня еще три человека. Один работает в Logic, второй – на PC в Cubase, третий редактирует весь материал в Pro Tools, а сам я работаю в Sonar X1. С «Маками» у меня половая несовместимость, поэтому я всегда работаю на PC, но миксую только на оутборде, «в компе» — «inbox», как говорят американцы, я ничего не микширую. Все идет через SSL конвертеры на сумматоры, у меня две TC 6000 по четыре машины и Bricasti как обработка. Для внешней компресссии я  использую SSL G-серии,  Urei1178, Urei 1176, на барабанах стоит Alan Smart C 2, он чуть жестче, чем SSL G, но для барабанов в самый раз.
Ш-М: Александр, спасибо огромное за интересный рассказ! Последний вопрос: есть ли  у тебя пожелания читателям «Шоу-Мастера», настоящим и будущим музыкантам, продюсерам, ну и, конечно, звукорежиссерам?
А.К.: Дорогие коллеги и друзья, звукорежиссеры и продюсеры (да пускай даже светотехники), начинающие или же продолжающие! Никогда не забывайте, что вы делаете прежде всего музыку. Что на концерте, что в студии думайте не о том, «как звучит бочка» или «правильный баланс или неправильный». Прежде всего думайте — музыкально это или нет, и все у вас получится. Делайте прежде всего музыку, и делайте от души, так, чтобы люди ее слушали, покупали пластинки и наслаждались!