Правила «хорошего тона»

Анастасия Ягодина
Фото Сергея Бабенко

Наш сегодняшний гость - Василий Иванович Заричный. Тридцать пять лет жизни посвятил эстраде и служению сцене. Учился на театрального режиссера, постигал азы актерского мастерства. Работал с группами «Ореол», «Карнавал», Александром Барыкиным, Алексеем Глызиным, Михаилом Шуфутинским. С 1991 года работает с Филиппом Киркоровым, являясь звукорежиссером и техническим директором всех его программ.
За работу над программой «Я не Рафаэль» награжден премией «Овация». Энтузиаст своего дела и один из лучших специалистов в стране в области концертного звука. Наш разговор о концертных проблемах в нашей стране и за рубежом проходил в режиме «крик души» под лозунгом «За державу обидно!», и очень хочется надеяться, что молодые прокатные компании и руководство концертных залов сделают для себя нужные выводы.

Ш.-М.: У Вас колоссальный опыт работы за границей. Мало, кто из наших артистов так много гастролирует, как Филипп Киркоров.
Василий Заричный: Частые перелеты, концерты – сегодня ты в Перми, завтра в Монте-Карло – всегда очень насыщенный график! Все, кто работает у Филиппа, прошли серьезную школу. Надо сказать, что Филипп очень принципиальный и требовательный человек.
На всех этапах постановки шоу Филипп не допускает недоработок и непрофессионализма и не дает своей команде расслабиться, всегда контролирует работу, даже находясь на сцене. Это удивительный человек, который стремится к совершенству во всем. Человек, для которого звук, свет, декорации, пиротехника являются важнейшими компонентами его шоу.
Ш.-М.: Вы помните свои впечатления, когда впервые оказались за границей?
В.З.: Да, впервые уехал в капстрану с Михаилом Шуфутинским в 1991 году. Все было в диковинку, в то время мы работали в основном на самопалах, нормальное оборудование могли позволить себе немногие. А тут – есть все! И все оборудование хорошо работает. Безусловно, сейчас многие вещи нивелировались, не проблема купить в России практически любое оборудование. А тогда мы попали в другой мир, были бедные, нищие! Мы с трудом доставали динамики и строгали самопальные ящики. А свет называли «кастрюли». И монтировали по ночам. Собирали все это, чтобы показать и удивить масштабами и количеством «дров и металла» на сцене или на стадионе. А когда я приехал за границу и увидел фирменное оборудование отличного качества, которое всегда исправно работает, – это поразило.
А главное – профессионализм техперсонала и их отношение к работе. Смотрел, учился, перенимал опыт, горел желанием познать – все было в моих руках.
Потом, уже с Филиппом, стал регулярно бывать на гастролях в Америке. В те годы люди нашей профессии, которые не выезжали за границу, имели о работе очень примитивное представление. Все мы работали по старинке, как учила советская школа филармонического эстрадного искусства. Мы многого не знали и не умели, засматривали до дыр видеокассеты известных исполнителей и групп, поражаясь зрелищности и совершенству технологий. Это был недосягаемый уровень.
В цивилизованных странах  работали по-другому. Есть определенные правила построения шоу-программ, существует многочисленный штат творческого и технического персонала. Там собраны специалисты-профессионалы, отвечающие за свой участок. Все очень строго и подчинено единым правилам.
Там существуют определенные, довольно жесткие ограничения, с которыми необходимо считаться. Понятие «децибел» для некоторых горе-звукорежиссеров – это что-то заоблачное, многие до сих пор измеряют звук киловаттами, как будто речь идет об утюгах или чайниках. За рубежом для залов существует определенная норма: 105 дБ – это предел. И это жестко контролируют и проверяют. На стадионе – пожалуйста, как тебе будет удобно.
Я вспоминаю концерты в Нью-Йорке в зале «Карнеги-Холл», в которых принимали участие А.Пугачева, Ф.Киркоров, К.Орбакайте и В.Пресняков. Один из звукорежиссеров решил «поддать звука», и вскоре рядом появился человек с децибелометром в руках, показывая на шкале 107 дБ, и попросил понизить уровень звука. (У меня на пульте стоял портативный анализатор спектра Ivie IE-30A , где были отображены те же 107 дБ, но звукорежиссер игнорировал его показания). Американец подошел еще раз и сказал: «Третий раз я уже не приду, а просто выключу рубильник». У меня такое ощущение, что у многих звукорежиссеров нет чувства достаточного уровня или болевого порога – они выводят все максимально громко.
Я поначалу многого не мог понять. Все для меня было непривычно. Мы-то в те времена привыкли ночью ставиться, чтобы успеть, все смонтировать к концерту. А там к 9 утра приходят грузовики, медленно разгружают оборудование и закатывают на сцену – спокойно, не спеша. А я волнуюсь и нервничаю: как же так, ведь у меня концерт в семь часов, а они только начали и абсолютно не торопятся! Я, как нормальный русский человек, пытаюсь им помогать – качу эти ящики, да поглубже, чтобы место для следующих освободить… Тут вдруг крик:«Don`t touch!» (Не трогай!) Я в полном недоумении объясняю, что хочу помочь. «Это моя работа, говорит один мне. Если ты помогаешь мне, значит, я что-то не так делаю, и хозяин меня уволит. И если ты помогаешь, я что, платить тебе должен?
Там я научился работать строго по графику, заранее спланированному и согласованному со всеми службами и исполнителями.

Например:
9.00–10.00 – завоз и разгрузка оборудования
10.00–12.00 – монтаж
12.00–13.00 – ланч
13.00–15.00 – монтаж и программирование света
15.00–16.00 – саундчек
16.00–17.00 – репетиция
17.00–18.30 – уборка сцены и зала
18.30 – запуск зрителей

Кстати, ланч для них дело святое. Вот человек шуруповертом что-то закручивает, 12 часов пикнуло – он на полдороге остановил работу, сел, ноги наверх забросил, и до часа у него ланч. А я стою за пультом, который уже поставили, и пытаюсь (без звука!) заранее накручивать свои заготовки. «Не трогай!» – Почему? Я работаю без перерыва! – Нет, сейчас «Coffee Time», иди, попей кофе, расслабься и отдыхай. Но при этом, если на три часа у меня назначен саундчек, то в три все работает.
И очень хорошее правило; мне сдают уже смонтированное оборудование, проверенное и настроенное! Которое – правильно звучит! Пульт, эквалайзеры, любые приборы – все ручки на нулях. Я включаю тестовую музыку и понимаю, что мне даже не надо ничего крутить на эквалайзере, потому что все настолько хорошо, что улучшить уже невозможно.
Никогда за границей у нас не было проблем с выполнением райдера, задержкой начала саундчека или любых других технических проблем.
Я научился заранее согласовывать все технические нюансы и детали, связанные с постановкой шоу, и выезжать в тур, будучи абсолютно уверенным, что все будет в порядке.
Америка была для меня хорошей школой: за многие годы я очень многому там научился, работая с самыми известными прокатными компаниями. Я сожалею о том, что у других нет такой возможности. Эх, отправить бы их туда посмотреть, как надо работать и как можно работать!
Сегодня, к счастью, и у нас уже есть компании и профессионалы, работающие на мировом уровне, но это только Москва, Санкт-Петербург и некоторые европейские города бывшего Союза.
Ш.-М.: Вы хотите сказать, что в регионах не хватает квалифицированных людей и профессиональных прокатных компаний?

В.З.: В свое время был у нас разговор с руководящими менеджерами мюзикла «Чикаго» – они нам предлагали  сделать тур по России. В Англии и в Америке это нормальная практика. Это немного упрощенная версия, так называемый туровый вариант – быстро собираемая компактно-модульная декорация, тот же состав оркестра, звук и свет немного упрощенный, но все должно быть надежным, качественным и мобильным. И вот мы начинаем прорабатывать эту тему, я говорю, что потребуется большое количество технического персонала, мест в гостиницах, транспорта – поездов, самолетов…
Они удивляются – зачем? Берите только артистов, одного звукорежиссера, художника по свету и стейдж-менеджера. – А кто это все будет строить, подвешивать, монтировать, разгружать, коммутировать и т.д? – Как кто?
В каждом городе, в каждом театре есть штат технического персонала – электрики, монтировщики, ригерщики (специалисты по подвесу оборудования), плотники, техники по звуку, по свету и т.д. Вот они и будут вам помогать во всем.
Народ издалека приехал, а посему обычаев и традиций наших не знает. Какой ригерщик? Какой специалист по звуку? В местном провинциальном театре или ДК, да, простят меня работники этих учреждений культуры, порой сидит пенсионер, совмещающий должности электрика, звукорежиссера и вахтера. А мы ему – пожалуйста, вот у нас тут лебедки ChainMaster, помогите нам повесить свет и акустику и еще скоммутировать, а также подключить и подстроить десяток процессоров XTA и настроить 32 радиоканала Sennheiser… И пенсионер дядя Миша с друзьями сразу же соглашается помогать. Наливай!
Шутки шутками, но как иноземцам объяснить, что таких людей и в больших-то городах не всегда найти удается? А они не понимают!
Однажды в Атлантик-Сити в концертном зале отеля «Хилтон» при подготовке к концерту Ф.Киркорова я увидел техников, которые приезжали в Москву с Лайзой Миннелли. Приятно было узнать друг друга. Там возможности другие – артист может набрать бригаду техников и звукорежиссеров сегодня отсюда, завтра оттуда в зависимости от сложности тура. И артист всегда уверен, что эти люди справятся с любой задачей, особенно когда приходится работать ежедневно в новом городе с чужим арендованным оборудованием. Попробуй у нас собери бригаду профессионалов где-нибудь в Усть-Переплюйске.
Люди приходят в прокатные компании, но не все задерживаются надолго, кто-то уходит искать место под солнцем, другие не выдерживают трудностей. Потому что это тяжелый, порой каторжный труд, где ты сталкиваешься с массой проблем и занимаешься не только своей непосредственной работой как звукоинженер, как техник, как звукооператор, как системный инженер. Ты занимаешься прежде всего разгрузочно-погрузочными работами. Это первое, что отбивает у людей желание работать. Это тонны груза! А ведь мы получили в наследство абсолютно не приспособленные для завоза и вывоза больших объемов оборудования театры, арены, площадки…
Я не могу припомнить ни одной страны, где невозможен нормальный подъезд, где не продуман и не решен вопрос разгрузки оборудования. А найти квалифицированного человека с высшим образованием, который будет работать и таскать крайне сложно, практически невозможно. Я ценю фанатов-энтузиастов, но видимо, времена фанатизма прошли.
Мало осталось людей, которые в этой жизни хотят чего-то добиться в области звука. Нас реально мало! Мы прожили совершенно другую жизнь. Сами делали усилители, колонки, строгали, доставали пищалки, динамики через третьи руки, фарцевали, чтобы купить несколько громкоговорителей. В 1972 году, когда мы купили первый Marshall, к нам приезжали в студию на экскурсию посмотреть из других городов! Вот с тех усилителей все и пошло! Мы знали свое дело изнутри!
Сейчас регионы России стремительно развиваются, появляются новые компании, они закупают много разнообразного оборудования в зависимости от своих финансовых возможностей, но результат порой бывает печальный. Трудно объяснить дилетанту, что сами по себе ящики с самым крутым именем звучать не будут. Звук создают люди, а хороший звук грамотные специалисты, профессионалы.
А потому кадры решают все! Кадры – это вопрос успеха любой компании.
Ш.-М.: Проблема кадров – самый наболевший вопрос?
В.З.: Это больная тема. Я часто обсуждаю эту проблему с Юрием Соколовым (Live Sound Agency), но разговорами эту проблему не решить. Кадры надо готовить, учить. А вот учить их некому и негде. Действительно, за последние годы в Москве увеличилось количество учебных заведений, где обучают по специальности «звукорежиссура». И, наверно, только ТХТУ готовит техников. Но в лучшем случае готовят звукорежиссеров для телевидения, радиовещания и театров. Для работы с живым звуком, с прокатным туровым оборудованием необходима специальная подготовка. А опыт приобретается только на практике.
За многие годы гастрольных поездок по стране мне доводилось встречать очень интересных и самобытных людей, занимающихся нашим «безнадежным» делом, но их мало, а возможности реализовать себя ограничены. Порой я получаю e-mail от техников из разных городов бывшего Союза с просьбой помочь устроится в Москве. Но сегодня приехать из провинции в Москву и устроиться на работу по специальности, а тем более учиться профессии дорого стоит. Цены на жилье высокие. А зарплата – сами знаете. Не шикуем! Но тем немногим, кто все-таки хотел в Москве учиться, совершенствоваться, работать, я всегда помогал. Спасибо друзьям из прокатных компаний, принимающих таких энтузиастов. Сегодня это получившие квалификацию устроенные люди, успешно работающие в прокатных компаниях и со звездами российской эстрады. А главное, они занимаются любимым делом.
Есть проблема с материально-технической базой, ведь современное оборудование дорого стоит. Какое учебное заведение может себе позволить купить его для практических занятий? Тем более, когда технологии стремительно развиваются. Где найти меценатов или спонсоров?
По моему убеждению, только сотрудничество с крупнейшими прокатными компаниями, концертными залами, обладающими современным оборудованием и квалифицированным персоналом даст студентам возможность не только увидеть, но и попробовать, пощупать, покрутить, услышать ту или иную акустическую систему и попробовать создать свой микс, свой звук.  И возможно, появятся новые концертирующие, гастролирующие звукорежиссеры или звукоинженеры.
Мало только показывать студенту, какой пульт стоит в зале и какие приборы обработки звука находятся в рэке. Летать на тренажере не научишься!
И когда меня просят посоветовать, какой купить звук, я отвечаю: сначала соберите квалифицированную команду, способную обслуживать, настраивать и делать “нужный” звук. В этом случае даже оборудование средней ценовой категории будет удовлетворять запросам потребителя.
А рассказывать на словах, чем отличается звучание Adamson от d&b или Clair Brothers от L-Acustics бессмысленно, ибо это только мое мнение. Да, мне проще в том смысле, что я много гастролирую и работать приходится с разными акустическими системами самых именитых производителей. И каждая из них занимает свое достойное место в мировом рейтинге. Но правильный выбор – это дело вкуса, финансовых возможностей и задач, которые вы ставите перед собой. В регионе выбор сделать трудно – негде послушать, не с чем сравнить и даже посоветоваться толком не с кем. И на выставке в Москве порой сложно получить полное представление о том или ином товаре. Не каждый может себе позволить посетить весной выставку во Франкфурте, где возможно получить консультации специалистов и ведущих инженеров и «живьем» услышать приборы, сравнить и сделать для себя окончательный выбор.
Недавно Юрий Соколов, купив цифровые пульты Yamaha 7D и 5D, обнаружил, что некоторые отказываются от них, потому что не умеют на них работать. И я в том числе. Он объявил семинар по цифровым пультам Yamaha. Я не знаю, сколько людей было оповещено, думаю, что немало. Нигде в мире такого нет, чтобы прокатная компания проводила семинары, не дистрибьютор, который торгует этими пультами, не представительство Yamaha, а прокатная компания! Человек это делает добровольно и объявляет: « Я вас и накормлю, и пива налью к обеду – только приходите! И поймете, что завтра и вы сможете работать на этих цифровых пультах». Пришло всего шесть человек. Неужели остальным это не нужно?
Ш.-М.: Есть люди, которых Вы могли бы назвать своими учителями?
В.З.: На самом деле лучший учитель – это жизнь. Все познавалось на практике методом проб и ошибок. Пройден немалый путь от самодельных усилителей Hiwatt и Sound City до собственноручно сделанных колонок всех разновидностей, чертежи которых мы с трудом доставали.
Благодаря работе с Филиппом, который сам любит все увидеть, а лучшее применить, я просмотрел очень много мюзиклов в Нью-Йорке и все самые лучшие шоу Лас-Вегаса. Не хватит места на бумаге, чтоб перечислить все названия, но Филипп платил за все.
Это хорошая школа. Тем более, когда ты имеешь возможность зайти туда, куда доступ посторонним закрыт, узнать и понять, как это сделано и как работает. А ведь работает все безукоризненно!

Когда ставился мюзикл «Чикаго», к нам приезжал из Лондона саунд-дизайнер Рик Кларк (Rick Clarke). Приехал заранее, сфотографировал, измерил зал, а через месяц мы получили его проект инсталляции с точным указанием всех точек подвеса и расположения акустических систем в зале и на сцене. Когда система была смонтирована, Рик приехал и приступил к процессу настройки звука в театре.
Было задействовано 12 процессоров XTA DP226, чтобы добиться необходимых задержек и правильной эквализации. Учитывая архитектурные и акустические особенности Театра эстрады, он справился с поставленной задачей блестяще. Позже Рик объяснил мне: «Мюзикл «Чикаго» – это театр с музыкой. Звук должен быть применен и сбалансирован очень незаметно. Публика не должна видеть никаких «посредников» между ней и тем личным, интимным, что они смотрят. В оркестре нет никаких электронных инструментов. Нужно принять все меры для того, чтобы не было заметно следов от звука косметически замаскированных актерских микрофонов и создать очень хороший микс, который относится только к голосу, без таких оплошностей, как хвосты реверберации или фидбэк, дабы не разрушать иллюзию театра. Применяемый звук не должен быть электрическим, он должен сопровождать актера, а не исходить от звукового кластера, висящего где-то над сценой или в арке просцениума. Система, которую я разработал и спроектировал, это психо-акустическое звуковое решение».
Он добивался, чтобы оркестр звучал всегда стерео и позиционировался в отдельную акустическую стереосистему. Вся остальная система, распределенная в разных местах зала, – это только голос, только актеры. Звук всегда там, где находится актер!
Работа саунд-дизайнера – очень сложна. Это человек, определяющий общую концепцию звучания, которую он воплощает через звукорежиссеров, звукооператоров, как угодно их называйте. Именно они обязаны обеспечить звук в соответствии с решением саунд-дизайнера, который в целом отвечает за результат. Именно эта профессия становится наиболее значимой в процессе создания крупных постановок, театральных спектаклей, мюзиклов и т.д. И мой второй проект – «We Will Rock You» – и еще одна прекрасная работа саунд-дизайнера, лишнее тому подтверждение.
А у нас порой для престижного зала закупают дорогое оборудование, но экономят на человеке, который может точно и профессионально все просчитать, грамотно сконфигурировать и настроить систему и, главное, обеспечить хороший ЗВУК! Директора и администраторы почему-то решают, какое оборудование закупать для своих залов или театров, как его устанавливать и как ему звучать. Или того хуже – телевизионные режиссеры диктуют свои условия! Им всегда мешает звук. Я вам расскажу одну историю. В некотором царстве-государстве купили новое оборудование L-Acoustics. И приехал на инсталляцию француз. Систему подвесили, настроили – все довольны и счастливы. И тут приходит телевизионный режиссер: «Что вы мне здесь повесили! У меня картинка! у меня кран летает! Нас смотрят миллионы! Передвиньте все, чтобы я этого не видел!» Француз в шоке! Ведь если база больше 20 метров, нужен центральный кластер, иначе первые ряды VIP партера окажутся вне зоны досягаемости. Центральный кластер, конечно, никто не заказывал и не покупал. Безусловно, француз вышел из положения: впереди перед сценой поставили мониторы, чтобы как-то скомпенсировать тот разнос. Вывод: у нас телевизионная картинка важнее звучания, которое будет в зале!
Ш.-М.: Вы, наверное, знаете планировки сцен всех возможных залов?
В.З.: Безусловно, за долгие годы работы я изучил многие залы я помню и знаю их сценические и технологические возможности. Особенно Театр эстрады, в котором я сделал два крупных проекта. Детальная планировка сцены и знание технических возможностей площадки существенно помогают мне в подготовке новых программ. Но к сожалению, не каждый зал или театр может похвастаться наличием такого документа.
Детальная планировка позволяет узнать точные размеры сцены, наличие подъемно-опускных механизмов, штанкет и их весовые нагрузки, точки подвеса, наличие световых приборов с указанием их типа и тому подобное. Для тех, кто занимается постановкой больших концертных программ, такая информация крайне необходима. Но обычно у нас такая информация или отсутствует, или она секретная и на руки не выдается. В мировой практике планировку или любой другой необходимый документ высылают по e-mail без вопросов, а на некоторых сайтах именитых залов такая информация открыта и доступна.
Попробуй у нас заранее выяснить, где можно подвесить оборудование! В прошлом году в качестве технического директора я ездил в тур по городам России с группой «Автограф». Все залы – дворцы спорта. Звукорежиссер из Швеции Бруллан Седерстрем предложил оригинальную концепцию surround с использованием четырех мощных кластеров V-Dosc. Надо было получить схемы всех дворцов спорта, чтобы понять, куда мы можем вешать эту систему. Потому что точки возле сцены теоретически понятны, но никогда никто не вешал эти кластеры сзади. После согласования всех технических вопросов мы в каждом Дворце спорта вешали четыре кластера по девять кабинетов V-Dosc в каждом. Невероятная проблема! В одном Дворце спорта даже испугались и отказались от концерта.
Я в 1994 году впервые попал в Madison Square Garden – зал почти на 6 тыс. мест, как и в Большом Кремлевском дворце! И вот утром я приезжаю в красивый зал с низким, светящимся звездным потолком-небом и наблюдаю, как на сцену выкатывают три колоночки сюда, три колоночки туда и больше ничего не привозят. Я начинаю волноваться – а когда привезут звук? Неужели это все? Оказывается, у них под сеткой потолка через каждые три метра ряды акустических широкополосных систем Apogee. Соответственно, каждая линия задержана, уже отстроена, сэквализирована – в общем звучит прилично, и если ты хочешь внести какие-то свои коррективы – пожалуйста, все доступно. И я понимаю, что тех трех колонок достаточно. Подключаешь пульт, и вся система великолепно работает. Легко, просто и качественно. И так – во многих залах, где уже стационарно смонтированы линии задержки, весь зал покрыт равномерно, включая балконы и галерку.
Ш.-М.: Даже балконы? У нас с этим, по-моему, всегда проблемы.
В.З.: У нас – да! И я уже устал с этой проблемой бороться. Я всегда пишу в райдере, что звуковая система должна быть подвесной с использованием infills, downfills, nearfills для озвучивания первых рядов партера.
В этом случае я ее смогу сконфигурировать равномерно и таким образом решить вопросы дисперсии. Но не тут-то было. Я приезжаю на площадку: красивый зал, балкон на 300 человек, а звук весь на полу стоит и строго на партер направлен. Мне важно, чтобы все зрители в том числе, и на балконе, слышали четко, дикционно и разборчиво, а не по остаточному принципу. Не всем специалистам звука, видимо, дано понять, что на балконе тоже люди и они имеют право услышать концерт. 
Ш.-М.: С Вами работает большая команда?
В.З.: По-моему, в нашей стране это самая большая техническая команда. Два пиротехника, техник барабанный, техник клавишный, мониторный звукоинженер, художник по свету и я. Отличная команда профессионалов, сработанная годами и тяжелым гастрольным трудом. Мы все эти годы живем в очень напряженном режиме.
Ш.-М.: Вы как технический директор компании «Филипп Киркоров Продакшн»  занимаетесь самыми разнообразными вопросами и вы же стоите за пультом. Как Вы все успеваете?
В.З.: Я когда-то взял все это на себя: могу и это, и это, и это… А в итоге  – раз можешь, давай! И пошло. Но это тоже очень хорошая школа.
Когда готовятся большие постановки, так вообще занимаешься всем: на тебе и пожарные, и инженер по технике безопасности и все технические и организационные вопросы. Вы не представляете, чем приходится заниматься! Однажды я понял, что со звуком-то и не успеваю… И тогда я научился решать заблаговременно максимум вопросов, чтобы потом избежать проблем и нестыковок. Если к концерту все готово и все согласовано – можно спокойно заниматься звуком. Решать надо все заранее, но обязательно в письменном виде!
А уж работая в России, это просто необходимо! Я никогда не приезжаю в город, не будучи в контакте с прокатной компанией и организатором, который нас принимает. Не верю словам по телефону: «У нас все есть – приезжай». Помню, приехал, в огромном Дворце спорта стоит какая-то Тесла и на всю сцену всего два тесловских монитора.
С тех пор я самостоятельно занимаюсь решением всех технических вопросов, не доверяя никому, даже директору. В 1992 году купил факс и приучил себя, отправляя райдер, все переговоры вести только письменно. Это жесткое правило: бумага все стерпит, а на словах никому не верь!
Ш.-М.: А бытовым райдером тоже Вы занимаетесь?
В.З.: Нет, этим вопросом занимаются наши менеджеры.
Но написал его я. Однажды к очередной зарубежной поездке в дальнюю страну Филипп попросил меня написать бытовой райдер. И такой, чтобы не хуже, чем у самых супер-пупер-звезд. А я его и в глаза никогда не видел. И он мне принес райдер Элтона Джона – толстый фолиант на мелованной бумаге страниц на двести. Однако! Но надо так надо. Вскоре был готов точный перевод. Но такой объемный документ факсом не отправишь. И тогда, уточнив важнейшие для Филиппа аспекты, я сократил его и адаптировал к нашим реалиям.
Да, собственно, я и технический райдер впервые увидев в Америке, просто переписал его.
В то время мало кто из нас слово «райдер» знал. Боюсь, что до сих пор многие не знают значения этого слова. Rider – термин юридический – дополнение к основному документу. Поэтому я и написал еще тогда: данные требования являются неотъемлемой частью договора (соглашения) и должны быть исполнены в точности. Требования эти – это райдер бытовой, звуковой, световой и какой душе угодно.
Со временем я сократил все до минимума, так как понял, что большие фолианты никто не читает до конца. Но, с тех пор я собираю разнообразные райдеры, особенно люблю отечественные. Возможно, когда появится в журнале страница смеха, будет чем забавлять читателей.
Ш.-М.: Вернемся к райдеру техническому…
В.З.: Технический райдер Филиппа (звук и свет) – не самый простой в нашей стране. Он никогда не бывает одинаковым, меняется в зависимости от состава группы, престижности площадки, важности мероприятия и желания артиста. Дворец спорта, цирк, стадион – разные площадки, потому райдер всегда пишется под конкретный город и под конкретную программу.
Но райдер как таковой не догма! Это документ для обсуждения, потому что я прекрасно понимаю, что каких-то приборов может не быть в этом регионе, тогда можно обойтись аналогичными заменами или довезти недостающее из соседнего города. Именно поэтому райдер надо обсуждать в каждом случае отдельно. В конце райдера я пишу: «Жду обязательного ответа о наличии и наименовании оборудования». Это нормальная мировая практика. Так давно работают крупные прокатные компании Москвы и Санкт-Петербурга. Но, видимо, не все это понимают и даже не желают позвонить:

– Мы ваш райдер выполняем, так чего звонить?
– Так не бывает, у вас действительно все есть?
– Нет, конечно, у нас все другое.
– Так, может, вы напишете, чем обладаете?
– Щас я вам продиктую.
– Не надо диктовать, я не смогу запомнить ваш список. Пришлите письменно, я ознакомлюсь и тотчас вышлю ответ.
Наконец присылают факс. О, боже! При необходимости двух сорокаканальных пультов (FOH и мониторный) предлагают один 24-канальный. Дальше не читаю. Мы с ними никогда не будем работать.
Хорошо, что не все исполнители соглашаются работать на местах на чем попало. И аргумент «все звезды тут работали и не жаловались» – не проходит! Решение о работе с той или иной компанией, остается за мной, так как я отвечаю за техническое обеспечение перед своим артистом.
Ш.-М.: Но, наверное, не во всех городах в провинции есть нужное вам оборудование…
В.З.: Разумеется. Всегда нужно рассматривать вариант замены. Приборы, которые крайне редко встречаются в списках прокатных компаний, мы возим с собой. В том числе: компрессор dbx 160SL Blue Series или Avalon VT 747 SP, процессоры эффектов Lexicon PCM91 и TC electronic 2290, четырехканальный нойс-гейт Drawmer DS404, персональный ушной монитор Shure PSM 600, ушные мониторы – Garwood, многополосный пиковый лимитер Aphex Dominator, триггеры D-Drum, пассивные DI-box и т.д. Все эти приборы уникальны по-своему и трудно найти им адекватную и достойную замену.
Иногда некоторые звукорежиссеры заказывают оборудование, совершенно не думая о том, что в каком-нибудь Урюпинске просто не может быть того, чего они хотят! Не стоит изгаляться, если в последствии согласишься работать на чем есть. Бэклайн ведь в основном у всех стандартный: Marshall, Twin Reverb, Ampeg, Trace Elliot. И бесполезно писать – Mesa Boogie, модель «супер-пупер» все равно нигде ее нет.
Нам приходится возить с собой много оборудования общим весом 1200 кг. Для нас это крайне важно! Единственное, чего мы не можем возить, так это полностью взвешенную рояльную клавиатуру, так как она совершенно ненадежна в перевозке. Приходится заказывать на месте.
Самая большая проблема, с которой мы постоянно сталкиваемся, – это отсутствие в регионах мониторного пульта. Я понимаю, что у нас в стране артистов, работающих с мониторным пультом, – единицы. Понятно, что не у всех прокатных компаний такой пульт есть, но это может быть обычный сорокаканальный пульт с большим количеством посылов. Приобретая второй пульт, его можно использовать как мониторный. И многие молодые компании пришли к этому разумному решению.
Ш.-М.: Значит, можно чему-то научить.
В.З.: Я рискну предположить, что большинство прокатных компаний в стране, у которых появилась сплит-система и мониторный пульт, приобрели все это именно потому, что там был Киркоров и остро встала такая необходимость. По-моему, все очень просто: если вы хотите работать, вы это делаете, если нет, вы объясняете заказчику, что вы не можете выполнить райдер, и он вынужден пригласить другую прокатную компанию. И вот тогда люди начинают шевелиться…
Ш.-М.: А если возить все оборудование с собой?
В.З.: Было время, когда возили. Но это золотое время было. Свой самолет – концерты и полеты ежедневно. А в это время несколько комплектов практически одинакового звукового и светового оборудования на больших фурах передвигались по маршруту, накручивая тысячи и тысячи километров.
Но эти времена прошли. Во-первых, машины, бензин, рабочая сила тогда были дешевые. Сегодня дешевле взять в аренду оборудование, чем машину. Кроме того, требуется перевозить, кормить, селить огромное количество технического персонала. Жизнь стала слишком дорогая.
И прекрасно, что в некоторых городах и некоторых регионах стали развиваться свои прокатные компании, люди стали активнее закупать звук, свет, видеоэкраны. Кое-где появились филиалы московских прокатных компаний. Теперь можно не возить оборудование из Москвы на Урал. А вот на южном направлении приходится до сих пор разъезжать со своей фурой.
Ш.-М.: Я правильно понимаю, что большинство артистов, гастролирующих по стране, приезжают в города и работают там на том, что есть?
В.З.: Бывает и так. Иногда доходит до парадокса. В зале висит оборудование некой прокатной фирмы – город не назову. Обычно первым делом я начинаю проверять систему. Как любой нормальный человек, который садится в чужую машину и сначала проверяет тормоза, коробку передач, сцепление и т.д. Я нахожу в системе изъян, говорю: ребята, здесь у вас проблема. Они смотрят на меня, как на марсианина: Ну не знаем, она тут уже два месяца висит, все так работали никто не жаловался!
Я говорю: вы сравните левый канал и правый – в этом канале драйвера работают на три децибела тише. Идут, проверяют, находят поломку в двух местах, снимают и меняют… Вот теперь нормально!
Стало быть, все, кто до меня работал, этого не услышали? Артистов и звукорежиссеров, которые по-настоящему требовательны к звуку, можно сосчитать на пальцах одной руки.
Это понятно: если на Западе артисты живут с продажи дисков, то наши зарабатывают с концертов. Но не до такой же степени опускаться, дорогие коллеги! Наступила эра пофигизма? Так дайте знать – мне проще будет жить.
К счастью, Филипп – один из тех, кто платил из своего гонорара, только чтобы у него было достойное оборудование, работали грамотные специалисты, чтобы свет – так уж свет, звук – так уж звук, чтобы это производило на зрителя неповторимые впечатление. Потому что настоящий артист дорожит своим именем и работает для зрителя. Поверьте мне, что даже простой обыватель, не разбирающийся в технических деталях нашего шоу-бизнеса, может оценить, где хорошо, а где плохо!
Второй пример: приезжаю в некий город, включаю – а там такой дисбаланс! И понимаю, что тут не эквалайзером надо исправлять, а надо идти к процессору и изначально настраивать всю систему.
В одном портале звучит так, в другом по-другому, там – одна середина, тут субы отсутствуют, там драйвер включили, там не включили…
И вот такой они сдают мне для работы звук! А систему надо настраивать с нуля!
Я говорю: ребята, ну есть же какие-то правила! Вот если, к примеру, ты сдаешь машину в аренду и хочешь на этой машине зарабатывать деньги, ты можешь сдать ее грязную, со спущенным колесом и без тормозов? ты мне сейчас такое сдаешь! А ты дай мне систему «помытую» и настроенную, чтобы я только нюансики, которые мне нужны, на эквалайзере выставил и мог работать.
О распространенных фазовых проблемах можно книгу написать. А провода, которые паяют как попало и не проверяют фазировку?! Но я ведь слышу эту «фазировку». Этому меня учили. Господа инженеры! Систему-то проверять надо! Ведь звука нет, динамики сгорают!
Я вспоминаю один город: небольшой зал, недавно построенный для руководства страны. Знающий человек сделал там инсталляцию звука, поставили огромный комплекс дорогого звукового оборудования. Зал сделан таким образом, что пультовая зала на балконе и не посередине, а сбоку…
Оборудование мне знакомо. Включаю, выхожу в центр балкона: ребята, а у вас вся система в противофазе! – Не может быть!
Представляете, только спустя несколько лет после инсталляции они удосужились, наконец, выйти в центр балкона и убедиться, что у них звук действительно в противофазе. Конечно, когда ты сидишь только справа или слева, ты не можешь этого услышать, потому что слышишь только один портал – это нормально, но почему же вы не проверяете?! Возможно, это проблема одного провода!
О чистоте и культуре назрело время говорить. В цивилизованных странах вне зависимости от статуса компании оборудование поддерживают не только в исправном состоянии, но и в идеальной чистоте. А мне уже не стыдно просить, чтобы к моему приезду пульт помыли. Вы пульт в аренду мне сдаете, так дайте его чистым, нулевым. И мыть его и обнулять я совсем не обязан, мне дорого мое время. Мне безразлично, где и кто на нем вчера работал, кто накрутил и подписал. Беречь надо свое оборудование от варваров, которые умудряются маркером писать прямо на пульте. Моветон – применять бумажный малярный скотч, который клеит руки, оставляет клей и грязные следы.
За это его так ненавидят в мире. Есть обыкновенная виниловая лента – наклеил, снял – и никаких следов не остается…
Простите, но приходится учить даже этому. Это культура, воспитание на уровне того, что надо регулярно чистить зубы и менять носки, даже как-то неудобно об этом говорить.
Ведь это правила хорошего тона!
Может быть со временем, когда появится конкуренция, люди начнут к работе относиться по-другому.
И радуют компании, которые думают о будущем, о своем имидже, реноме, где все чисто, все корректно сделано, все провода правильно спаяны… И их все больше.
А для того, чтобы выжить на рынке, надо стремиться себя улучшать!